Я дрался с бандеровцами

– Утром я пошел ловить рыбу. Ее тогда было не то что сейчас. Экология, сам понимаешь… Рыба водилась прекрасная. Наше село располагается в трех километрах от Изяслава. Через село протекает речушка Сушенка. Речка неширокая, где-то метра три, по берегу заросли. А у меня, значится, такая плетенка имелась и к ней длинная «втычка». Вот этой плетенкой под заросли, да под корни заведешь и вытягиваешь. Глядь, а там уже штук 10–15 трепыхаются. Линок, карасики… Щука, гадина, как потянешь, фить-фить – и тикает. Ее надо очень быстро тащить.

С шести часов утра я пробыл на реке примерно около получаса. Наловил с полведра рыбы, решил пойти домой. И только вышел на деревенскую улицу, смотрю, через колхозный двор бежит директор школы по прозвищу Рева. Бежит-бежит, а навстречу ему из леса идет военный, старшина. Четыре треугольничка в петлицах, планшетка – старшина как старшина. Директор школы к нему:

– Товарищ старшина, вы ничего не слышали?

– Нет. А что случилось?

– Война!

В колхоз тогда радио почему-то еще не провели. Но у директора был детекторный приемник с наушниками, и он все время слушал известия. Вот он, значит, говорит этому старшине: «Война! В четыре часа немцы напали без объявления!»

– Да ты что? А я и не знал. Вот описываю, сколько у вас в селе колодезей. Дано такое задание. Раз война, тогда мне надо идти, – и пошел в сторону Изяслава…

Позже, уже с возрастом, до меня дошло, что это был диверсант. Какие, к черту, колодези? Через несколько дней мы узнали о выброске парашютистов. И потом, у него пушки на петличках, а у нас в округе стояли только кавалерийские части. Артиллерист переписывает колодцы! Как они так оплошали, черт его знает. В селе-то, может быть, и сойдет, а если бы он в город попал, там бы его точно накрыли.

Мой отец до войны работал начальником пожарно-сторожевой охраны аэродрома в полутора километрах от села. Там базировались кукурузники и какие-то легкие истребители. Их обычно где-то штук 20–25, не более 30. И утром 22 июня все самолеты поднялись и ушли на запад. К вечеру на аэродром вернулся только один истребитель. Сел, развернулся, заглушил мотор… Все эти из охраны и обслуживания бросились к нему. Летчик их спрашивает: «Где остальные?» – «Никого нет. Все начальство уехало в Старо-Константинов, а нас оставили охранять». – «Склад цел? Нужно кое-что из запчастей».

Я так понял, его подбили, но он сумел сначала где-то сесть, подлатать самолет и после этого добраться до аэродрома. Значит, он получил все, что нужно, поднялся и улетел. А куда он полетел, бог его знает. По-видимому, тоже в Старо-Константинов, там же был сильнейший аэроузел. А эти все остались – охрана и прочие.

На второй день, даже нет, на третий, отец говорит: «Баки сожгли!» Утром он менял караул на аэродроме, а там лес примерно в 800 метрах от взлетки. Из леса по бакам дали пару пулеметных очередей, они и вспыхнули… Вот почему я считаю, что там был именно десант. Когда баки полыхнули, отец сразу звонить – связи нет. Провода обрезали! На такой случай у него был приказ – если не будет связи и командования, все ценное уничтожить и двигаться на Шепетовку. Значит, баки горят, склады горят. Те, кто из соседних сел и жил рядом – всего 18 человек, ушли по домам. С отцом на казарменном положении осталось 12 человек. Они собрали кое-какие продукты, оружие, что у них было, и поехали на полуторке в сторону Шепетовки. Там надо было проезжать через лесок. Только сунулись туда – их тут же обстреляли парашютисты. Машина загорелась, все повыскакивали из машины. Что характерно, никто не был убит – немцы в основном стреляли по мотору. Значит, они поначалу драпанули в лес. А дальше куда? Решили идти до Шепетовки.

Прошли 20 километров – стоит шлагбаум, примитивный пост, машина: «Куда? Кто такие?» – «С аэродрома». – «Все, эвакуации нет. Все поезда ушли. Возвращайтесь обратно».

А куда им возвращаться? Вот тут уже кто куда. Отец решил вернуться домой. С ним пришло еще несколько человек из тех, что были не из местных.

– В Шепетовке на каком языке говорили?

– Да кто как, и украинский, и русский. В семье разговаривали… Ну, в общем, использовали такие слова, как удобно.

– Сильные шли бои в 41-м году?