Я дрался с бандеровцами

Местных привлекли вывозить трупы. Они не сдержались, забормотали: «Это же Ветер, Ветер… Ветра вбили, керивника банды…»

– Возили на опознание мертвых бандеровцев?

– Хе-хе, на опознание, смешной ты… Как-то появляется вторая группа, они троих где-то убили и с собой привезли. Посадили этих мертвецов около школы к шлагбауму на дороге, где мы у всех проверяли документы. Думали, может, за ними кто-нибудь придет. Ха-ха. Вот особенно ночью хорошо. Некоторые ведь мертвых боятся… В общем, двое суток они пролежали у шлагбаума, никто так и не пришел. Потом машина подъехала, в кузов побросали и где-то их там закопали, не знаю.

– Вам попадались на глаза листовки против Сталина, СССР? Сталкивались с антисоветской пропагандой?

– Находили в лесу, в схронах. За самостийну Украину и прочее. Мол, не надо нам Россию, хотим сделать Украину самостоятельной.

– Что-то слышали про «истребков»?

– Это активисты из местных жителей, которые воевали против бандеровцев. В случае чего – он помогает пограничникам. У них и оружие было. Занимались своими делами, но по случаю привлекались.

– Как у вас складывались отношения с политработниками?

– Политработник он и есть политработник. За советскую власть пропагандирует крепко – это вся его забота. Один раз вызвали к ним, так меня аж пот холодный прошиб. Думаю, что случилось? Ну, прихожу к нему, доложился. Смотрю – на столе конверт знакомый. Он меня вдруг спрашивает: «Ты почему домой не пишешь?» А дело в том, что я домой вообще не писал. Как-то нацедил одно письмо. Ну, думаю, приеду, еще напишу. Потом опять в Карпаты ушли, а когда вернулись, и думать забыл. Да, дал он мне тогда прикурить.

– На вашем участке с кем была граница?

– С поляками. Если с нашей стороны перешел нарушитель и они задержали его, то отдавали нам без вопросов. Граница проходила по реке Западный Буг. С нашей стороны контрольно-следовая полоса. А с их стороны ничего нет, вот и ходят свободно.

Как-то раз я пошел утром умываться к реке. На том берегу сидит поляк. Поманил меня знаком, потом по-русски начинает мне: «Как у вас народ живет? Хорошо? Как девки? Дают?» Я ему не ответил. Тогда он говорит: «Я знаю, вам не разрешают с нами разговаривать».

Помню как-то, уже став старшиной, я заказал сапожника. Этот солдат по нашей просьбе частенько приходил на заставу. Вот я его вызвал, он выехал. Проходит час, два, три – нет сапожника. Звоню в комендатуру, там говорят, что ушел к нам. Сутки прошли, а сапожник не появился. Ну, нет и нет. Потом во время дежурства по заставе вижу – стреляют с польской стороны. Зеленая ракета, красная. Ага, вызывают на переговоры. Значит, надо звонить полковнику, начальнику отряда: «Так, мол, и так…» Приехал начальник заставы, взял с собой одного солдата, тот по-польски неплохо разбирался, и пошли. Оказывается, наш пропавший сапожник у поляков, самовольно ушел за границу! Полковник прямо при поляках погоны с него сорвал и бросил на землю. Такой позор случился – солдат ушел за границу. Увезли его. Лет 20 схватил, не меньше.

Но с этой КСП (контрольно-следовая полоса) всегда хлопоты. То одно, то другое… Рядом железная дорога проходит, по ней составы идут – все это проверяется. Один раз пошел в наряде на правый участок. Только дошли, слышим – там шум-гам, крик страшный, прямо не знаю, как описать. Сразу позвонил на КПП: «Кто там так не по-людски орет?» – «Подожди, сейчас узнаем…» Оказалось, это наши дембеля гуляют. Едут демобилизованные солдаты из Германии. Доехали до границы, отмечают «Здравствуй, Родина!».

А то еще один солдат на этой КСП уснул. Сон на границе – это самый позорный случай, какой только может быть. Комендант лично его разбудил – с ноги приложился сапогом. Начальник заставы молил за Христа ради, чтоб его от нас куда перевели.

Как-то ожидали к нам на заставу генерала, должен был приехать с проверкой. Да не кто-нибудь, а начальник войск округа, да еще и Герой Советского Союза. Его солдаты всегда ждали. Как только этот генерал приедет, кто-то из солдат обязательно получит отпуск. Офицеров гонял страшно, а солдат – нет.