Я дрался в морской пехоте. «Черная смерть» в бою

У нас коробка здоровая была – сухогруз. На него нагрузили где-то под 1000 человек. Подошли и давай в воду прыгать – вот такой десант был. А потом с воды «вылазили» и в бой. Высадились – там шоссейная дорога – гнали немца до кладбища. Вот тут они нас остановили. Мы уперлись в их дзоты, пулеметы секли прямо в упор. Та дорога – на «Рыбзавод». Мы там так и остались, встали в оборону. С одной стороны кладбища – немцы, а с другой – мы. С кладбища выбивать трудно, за каждым камнем можно прятаться. Там колодец был, он и сейчас существует. Поезжай, тебе любой его покажет. С этого колодца и мы, и они пили. Он находился на нейтральной территории. Представь – перемирие на водопой! Ходили с ведрами за водой. И в это время ни они не стреляли, ни мы. Воды набрали – все, теперь можно опять. Как по договору. В общем, надолго там засели. Один раз пошли в атаку, сошлись врукопашную – немец как дал мне по черепу и вырубил…

Столько ранений у меня. И сейчас еще болят. Иной раз как заноет, как заноет… Пуля по ноге гуляла, никак не могли ее удалить. Уже на пенсию пошел – удалили. Она провалилась на 15 сантиметров вниз.

На Малой земле нас никто не поддерживал. Неоткуда было поддержки ждать. С моря немцы, с воздуха они же… А мы сидели как суслики. Он (немец) бьет по нам сверху без остановки. Они в воздухе были тогда боги. А мы кто? Действительно – суслики.

– Приходилось вам ходить в разведку?

– Нет.

– Как обстояли дела с питанием?

– Я бы сказал, что питание ничего было. И хлеб даже давали. А то еще сухарями нас снабжали хорошо. Один раз мы продовольственный склад нашли. И там все: и хлеб, и консервы… главное, так получилось, что не только мы нашли, но и немцы. Я мог бы стрелять, и он мог бы стрелять. Значит, этот склад не достался бы никому. Поэтому сегодня он берет, завтра я беру – «Завтра приходи, еще поболтаем!»

– То есть вы с немцами даже, бывало, болтали?

– Да. Они русский знали, что будь здоров. Я немножко румынский знал. А тогда там румын много было.

– Скажите, какой день или мгновение вам больше всего на войне запомнился?

– Когда ранили и я уже знал, что я уже не на войне. Радость была, что я ушел и меня пока не убьют. Нас человек 30 нагрузили – «Пошел!» Привезли в Геленджик. Потом дальше в Сухуми, и пошло-поехало.

– Скажите, что думали вы в первые месяцы войны? Были какие-то панические настроения?

– Ничего такого панического не наблюдалось. Предполагал так – еще чья возьмет! Рассчитывали не сдаваться, не отдавать, а драться до последнего. Только так! А там как выйдет.

– Где вы встретили День Победы?

– Где-то в госпитале я был, в Батуми, по-моему. Сколько радости было. Подушки летали, все полетело вверх.

– Николай Григорьевич, какие у вас есть боевые награды?

– Первая – это медаль «За победу над Германией», вторая – «За оборону Севастополя», «За оборону Кавказа», «За оборону Одессы»… потерял, не вижу. Потом орден Красной Звезды, орден Великой Отечественной войны I степени и орден Великой Отечественной войны II степени. Как воевал, так и оценили…

Наградной лист Н.Г. Колесникова на орден Красной Звезды.

– У вас медаль «за оборону Севастополя». Довелось участвовать в боях?

– Уже башка не варит. Да и вспоминать-то не особо хочется.

Довоевались так, что немцы прижали нас к самому берегу. Уже все, вот оно, море! Куда?.. Командиров всех вывезли, осталось только руководство интендантских служб. А то еще умники на подводной лодке приезжают, командование забирают, и до свидания. Другие тоже тут высадились забирать кого-то. А им говорят: «Пошли вон! Оставайтесь здесь с нами, и никаких…» Не пустили!..

А когда уж немцы приперли окончательно, я думаю: «А, плевать! Будь что будет! Утону так утону» Поплыл. Потом оборачиваюсь… Мать честная! Позади сплошь бескозырки и черные бушлаты – одни моряки плывут. А сверху – немцы с автоматами… Я снял с себя еще что-то из одежды, чтоб полегче было.

Потом смотрим – бурун. Подлодка! Да еще и наша! С нее кричат, что могут взять одного-двух, не более. Мне уже все равно было, зацепился за какую-то трубку, стопор или чего там…

Мне Слава Костюк после войны написал письмо: «Вот, Николай, тебе повезло как. А я десять лет от звонка до звонка трубил потом».

До чего здоровый мужик был! Как все снимет, в одной тельняшке – и вперед попёр! Немцы его боялись… А Машенцев!.. Тоже ведь моряк. Мы к нему ездили. Контуженный, говорить не может. Только мычит… Такой колоритный был мужик Машенцев. Много мог бы чего рассказать.

– Ваш сын упоминал про какой-то случай с Брежневым.