Я дрался в морской пехоте. «Черная смерть» в бою

В Полтаве было военное тракторное училище, которое готовило тракторных техников для армии. Это было почетное дело, отец хотел, чтобы меня туда направили. Но когда я подал документы и меня пригласили на медицинскую комиссию, то первый же врач «ухо-горло-нос» заявил, что я не гожусь не только в училище, а даже вообще в армии служить. Я сильно удивился, в чем же дело, тот объяснил, что у меня проблемы с гландами. Тогда не понимал, что такое эти «гланды». Папа тоже не понимал. Он пришел с работы и поинтересовался, приняли ли меня в будущие военные трактористы, а я объясняю, что вообще не попал на военную службу. Тогда отец закурил большущую самокрутку, он сам табак выращивал, за голову взялся возле макушки и очень огорчился. Говорю ему: «Папа, что ты переживаешь, я же крепкий и здоровый, у меня есть все значки: «ГТО», «ГСО», «Готов к ПВХО» и «Ворошиловский стрелок». Тот отвечает: «Тебе, сынок, ничего. А что я скажу завтра на работе? Только вдумайся – единственный сын и не годен к армии». Для него это был страшный позор. Если сейчас откупаются от армии, то в наше время военная служба была прежде всего. Ну, меня спасло, естественно, то, что шел 1939 год, уже случились польские события, у нас в Полтаве были мобилизованы многие врачи. Поэтому я обратился с письмом в областной военкомат, в котором написал, что без меня и армии быть не может. И тогда на моем письме начальник полтавского облвоенкомата написал резолюцию: «Начальнику сануправления. Срочно сделать операцию». И я прямо от него, получив свое письмо с резолюцией, лег в обкомовскую больницу, и мне на второй день сделали операцию, а через неделю выписали, и я снова пошел на медицинскую комиссию. Там меня определили в Военно-морской флот. И когда я вернулся домой, дождался возвращения отца с работы, рассказал ему, что меня определили в Морфлот, отец сразу же, раз, вытер слезу и сказал: «Кронштадт, Кронштадт, Кронштадт». А солдаты из отцова полка вместе с балтийскими матросами штурмовали Зимний дворец во время Октябрьской революции. Так что у папы перед глазами сразу же встали его друзья-балтийцы, с которым он вместе воевал. И когда дошло дело через пару дней до того, чтобы меня провожать, то отец провожал не так, чтобы двое вели под плечи, а третий еле переставлял ноги. Он провел меня до калитки, вытер слезу и сказал: «Сынок, я тебя прошу только об одном. Не опозорься сам и не опозорь меня». Вот таким было отношение простых рабочих людей к армии.

Меня отправили не на Балтику, как думал отец, а на Черное море, в Черноморский флот. По прибытии на распределительный пункт начали наши командиры решать, кого отправить в Севастополь в плавсостав, а кто попал в Керченскую военно-морскую базу. Оказался среди второй группы, по железной дороге мы добрались в Керчь, и здесь я был определен в части противовоздушной обороны, в 67-ю зенитно-артиллерийскую батарею 54-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона противовоздушной обороны Черноморского флота. У нас на вооружении состояли 76,2-мм зенитные пушки образца 1938 года с высокой скорострельностью в 20 выстрелов в минуту. Кстати, наш набор в 60 с лишним человек был первым, новобранцы которого имели в основном полное среднее образование. В то же время мы были моложе тех краснофлотцев, что служили раньше, они все были крепкими взрослыми мужчинами, с красивыми чубами, ведь их призывали в 21 год. Зато мы по сравнению с ними считались грамотными. Первыми на зенитной артиллерийской батарее определяются дальномерщики, потому что далеко не всякий глаз способен ощущать глубину воздушного пространства. И поэтому всех нас пропустили через дальномер, в итоге отобрали трех человек, в том числе и меня. Так я стал наводчиком четырехметрового восьмикратного дальномера системы Цейсса. Это был отличнейший дальномер, и самое обидное заключалось в том, что впоследствии, в связи с началом Великой Отечественной войны, политрук заявил, мол, от моего дальномера пахнет фашизмом, и его сняли с батареи, взамен мне дали советский корабельный дальномер. Эта громадина весит больше тонны, а мой цейссовский дальномер было достаточно станину взять в одну руку, а трубу – в другую и спокойно перемещаться. То, что от него якобы пахло фашизмом, – это дурь была.

Группа краснофлотцев и старшин 67-й зенитно-артиллерийской батареи 54-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона противовоздушной обороны Черноморского флота. Крым, мыс Змеиный, 21 июня 1941 года. Никто и не думал, что завтра начнется Великая Отечественная война.