Я думала, я счастливая... (СИ)

Первые дни оживал телефон, и высвечивались имена когда-то самых родных и близких людей. Скучала только по свекрови, но и ей не ответила. Лёльку и Николая игнорировала полностью. Не стала даже писать, поняла, что и так догадались, куда она исчезла. А вот с Ольгой Ивановной поговорить хотелось. Знала, она точно на ее стороне. В отличие от родной матери свекровь всегда ее жалела. Услышит голос, разревется, а следом заплачет и свекровь, у которой обязательно подскочит давление и придется принимать горсти таблеток. Нет уж, как-нибудь справится сама.

На столе ежедневно появлялся листок бумаги, а на нем цифры или черточки, а иногда жирные черные или синие кружки — это всё дела на день грядущий. Мало, что в них изменилось. Исчезли только затратные по времени приготовления ужины, их заменили салаты на скорую руку. Радовалась зимним южным овощам, которые оказались вкуснее, чем у них в гипермаркетах.

Раз в неделю на их улицу приезжал молчаливый, деловитый мужичок с хутора, привозил домашний творог и сметану, а еще невероятно вкусный сыр. Тамара с удивлением открыла для себя козий, с островатым терпким вкусом. Особенно хорошо он дополнял ее вечерние салатики из зелени и помидоров. Распробовала и козье молоко, от которого в детстве бегала, как от огня. Но тетя Клаша была неумолима, и Тома мечтала, чтобы противная коза Майка потерялась и больше не мекала из маленькой пристройки за домом. Она специально открывала настежь двери, пока тетя Клаша уходила по делам, в надежде, что любопытное животное сгинет из ее жизни, и по вечерам на столе больше не будет теплого стакана с пышной чуть желтоватой пенкой. В городе по весне Тамару мучила аллергия на пыльцу, и тетя Клаша была уверена, что козьим молоком сможет вылечить племянницу. Но Майка никуда не исчезала, и противное зелье появлялось по графику.

Зимой улицы поселка были пустынны, лишь изредка встречались потерянные приезжие, которых невесть как занесло под Новый год в тихое и абсолютно непримечательное местечко. Тамара спала, читала, по-прежнему выполняла переводы, всё было, как всегда. Ну, почти.

Однажды из кармана куртки выпала визитка Жени. Улыбнулась, вспомнив их посиделки в поезде. Казалось, это было так давно, в какой-то другой жизни. Занесла руку с кусочком картона над мусоркой, но потом убрала его в сумку. «Вдруг, и правда, понадобится заказать у него что-то, — рассеянно подумала она. — Ну да, ну да, как будто нельзя это сделать напрямую в интернет-магазине», — ехидно зашептал в голове голос. «Пусть будет», — отмахнулась Тамара.

Однажды утром, как обычно отправилась на прогулку. Погода удивляла еще зеленой травой и ярким солнцем, небо щедро раскинулось голубым шелком, на котором белые облака складывались в невероятно причудливые узоры. Зарядку теперь Тамара делала прямо на берегу, выбирая места, где галька лежала ровным, утоптанным слоем. Выйдя из дома, она обычно быстро шагала вверх по плохо асфальтированной улице, потом осторожно спускалась вниз по старой, видавшей виды лестнице, и оказывалась на диком пляже, где ей был знаком каждый камешек или валун. Был и другой путь — в обход. Его Тамара не любила, слишком долго, а к морю хотелось быстрее. Оно, наконец-то, простило свою подружку, и каждый день старалось, залечивало душевные раны, рокоча и вздыхая на все лады, как большая и ласковая кошка.

Тамара глубоко вдохнула свежий, наполненный солью воздух, прищурившись, из-под руки посмотрела в небо, и вдруг побежала. Захотелось проделать длинный-предлинный путь, спускаясь и поднимаясь на пригорки, прежде чем встретиться с шумными волнами и привычно окунуть кончики пальцев в быстро набегающую, играющую камешками пену. Тамара и сама не поняла, как это вышло. Она терпеть не могла бегать, просто не умела и всё. Вот и сейчас сразу же закололо в боку, как это бывало всегда на уроках физкультуры. Но Тамара не стала останавливаться, она упрямо бежала вперед. Сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Острая боль справа усилилась, во рту пересохло, а в груди появилось жжение. «Надо передохнуть, — почти вслух произнесла Тома, — остановись, отдышись, а то совсем тяжко». Но ноги в белых кроссовках упрямо и монотонно бежали вперед, с непривычки неустойчиво проваливаясь в мелкий гравий. С моря потянуло ветерком, на глазах появились слезы, но Тамара продолжала бежать. Заныли мышцы ног, спины, шеи, губы отчаянно пересохли, она не остановилась. Преодолевая себя, добежала до пляжа и, задыхаясь, опустилась на старый пластмассовый лежак. По вечерам здесь, видимо, собирается молодежь. Вокруг виднелись пробки от бутылок, смятые банки и окурки. Тамара брезгливо поморщилась, но уйти сразу не смогла — нужно было восстановить дыхание.