Я - душа Станислаф! (СИ)

Новый 2018 год они встретят втроем. Эгле будет сиять, и порхать, как обычно говорят о таком состоянии влюбленной женщины, а ее наряд, нет, даже не намекал – кричал той ночью о желании близости с Йонасом. Такой счастливой она еще никогда не была, а жадность к удовольствию, которого она не испытала ни с одним мужчиной до него, казалась ей оправданной. Обманывала мужчин демонстрациями ложных чувств, обманывалась сама, что так уж искусна в роли куртизанки, но теперь все это в прошлом. Осталось лишь доиграть, всего-то, одну роль оскорбленной супружеской изменой супруги. 22 января прилетит из Штатов Эндрю, подарит ей обещанное свадебное кольцо с изумрудом, наверняка, еще что-то, а после… Будь что будет – после! Но Эндрю будет последним, кому курьер доставит собственное тело в качестве рождественского подарка и получит за это и его стоимость, и хорошие чаевые…

Наступивший новый год угнетал Агне близостью к Йонасу. За столом она касалась его невзначай, разговаривала с ним и даже любовалась осанистым видом своего Зорро, когда Эгле подходила к нему сзади, прижимала к груди, а он со сдержанной нежностью улыбался. И эта близость к женскому счастью мамы не радовала. Ей было невыносимо больно и вместе с тем стыдно за себя – вот она, какая, шальная любовь! И первая, позвавшая в дорогу наслаждений, и первая, что привела к несчастью. Ожидаемому, конечно, ведь Йонас был тоже влюблен в маму, но очень уж быстро заставившее себя прочувствовать.

Сославшись на позднее время, Агне удалилась к себе в комнату. Не прошло и получаса, как за стеной, в маминой спальне, звуки любовной суеты были безжалостны к ней и, будто нарочно, замедляли время. А еще, эта ночь открыла в Агне боль с клыками и когтями хищного зверя, а когда боль-зверь в ней успокаивалась, становилась маленькой-маленькой мышкой в ее душе и грызла, грызла, грызла изнутри…

…Шоумен Эндрю прилетел из Чикаго, как и обещал Эгле на Рождество, и вынужден был согласиться на встречу с ней только 22 января: Эгле – замужняя женщина! Ближе к ночи она собралась и ушла. Агне позвонила из такси – у Йонаса есть ключи от дома, он придет, когда освободится.

Ее первый, по-настоящему возлюбленный, мужчина почти ничего о себе не рассказывал, но по тому, какие фокусы с картами он иногда показывал дочери, она предполагала, даже была уверена, что Йонас игрок в казино. Да он и приходил, обычно, под утро, а его манеры самодостаточного мужчины, глаза которого постоянно открыты и непонятны во взгляде, лишь доказывали: игрок! И, причем, игрок на большие деньги, и кому везет чаще, чем не везет.

Эгле полагала вернуться до прихода Йонаса, потому и сказала ему, когда он позвонил, чтоб не включал свет и насладился ею спящей и грезящей о нем, единственно желанным, во сне. Но, то ли забыла, то ли не предала этому значения – не отключила связь с дочерью, разговаривая с ней перед этим по телефону. Агне слушала щебет влюбленных, представляя себя на месте мамы. И чем ярче и чувственнее воображение рисовало картину, как она принимает Йонаса в себя…, тем рык боли-зверя в ней заглушал пронзительный писк мышки в страдающей душе.

Впервые она обратилась к богу, уняв в себе неверие, и попросила его о том, чтобы мама, как можно дольше, не приходила. Что-то подсказывало ей – Зорро придет раньше обычного. Он придет не к ней, но станет и ее тоже…

От Автора.

Йонас войдет в дом Эгле в полночь. Дверь в комнате Агне будет приоткрыта – девчонка спала, укрывшись с головой. Он повесит верхнюю одежду, едва припорошенную снегом, осторожно положит ключи от автомобиля на тумбочку в прихожей и отнесет розы в гостиную. Потом согреет себя чаем, после примет душ, а на пути в комнату Эгле легонько притянет к себе дверь спальни Агне и дверь бесшумно закроется.