Я - эль Диего (ЛП)

Однако далеко не все было ясно. Мы принимали участие в летних турнирах, играя против «Расинга», «Индепендьенте», после чего должны были лететь в Мендосу для того, чтобы в конце января 96-го встретиться с «Ривером». Я предупредил Билардо, что не смогу сыграть в том матче, так как был связан соглашением с организаторами кампании «Солнце без наркотиков», и сказал ему, чтобы он подыскивал мне замену. У него она уже была готова, и он заявил мне: «Я должен буду определиться с командой в твое отсутствие, я должен найти выход… И я его найду». В тот момент меня доставали совсем другие проблемы, не имевшие ничего общего с временем: с одной стороны, я получил болезненный удар в правое бедро, а с другой – вопрос с премиями по-прежнему висел в воздухе, и я знал, что начальство мне врало. Да, они мне врали, и тогда я вышел из себя: меня не устраивало то, что на мне хотели нажиться. Усиления состава так и не последовало, и Макри стал для меня кем-то Картонеро Баеса, который прославился тем, что выступал в роли свидетеля на судебном процессе Монсона, когда того обвинили в убийстве.

После того, что случилось в Мендосе, я объяснил Макри причину своего отсутствия, и потом поступил в его распоряжение. Мы вдвоем были на радиопередаче в прямом эфире, и журналист спросил меня:

— Почему до болельщиков не дошло еще раньше, что ты не будешь играть?

— Все это кажется мне полной херней. Я сказал, что не буду принимать участие в летних матчах, однако все же вышел против «Индепендьенте» и «Расинга». Имена здесь не имеют значения, важны соперники, иначе бы – при всем моем уважении – здесь играли бы «Архентинос», «Олл Бойз», «Ферро». А здесь играли гранды аргентинского футбола.

И тут влез Макри, который начал нести чушь вроде «чего тебе стоило предупредить всех», «если ты был травмирован, ты мог бы об этом сказать» и все в таком духе. Я не стал этого терпеть и оборвал его на полуслове: «Этот разговор – не для радио. Знаешь, Маурисио, мне кажется ты зашел слишком далеко. Нечего настраивать людей против меня. Билардо решает кому играть, а кому – нет независимо от наших желаний. Ты можешь узнать все у Билардо, а потом выгнать нас обоих, если хочешь. Потому что в противном случае мы будем продолжать поступать так, как поступали раньше, как того хотим мы вдвоем, или как того хочет Билардо. Я не хочу продолжать, потому что боюсь выйти за рамки, но пока за рамки вышел ты… До свидания». Как видите, микроклимат в клубе был еще тот.

Несмотря на все, я приступил к тренировкам в составе «Боки». Мы сыграли товарищеский матч против Армении, что было записано в контракте Каниджи, и впервые в жизни я услышал, как меня освистывают болельщики «Боки».

После этого мы отправились на юг, в Сан Мартин де лос Андес, где начали подготовку к сезону и несколько отдалились от дрязг и ссор. Но все равно, если кто-то спрашивал, являются ли мои плохие отношения с Макри слухом, я отвечал, что это чистой воды правда. Все существовавшие между нами разногласия я свел в одну простую формулу: его родители были очень богатыми, мои – очень бедными, так что делайте выводы сами.

Мы по-прежнему с ним не виделись, у нас не было иного выхода. Однажды он появился в Эсеисе, где мы тренировались, облаченный в футбольную форму. Бедняга, он хотел получить удовольствие, сыграв в футбол с нами, со своими наемными рабочими, и попал в мою команду, составив пару в атаке Канидже. Мы выиграли 1:0 благодаря моему голу, и когда спросили мое мнение о нем, я был последователен: как футболист… он хороший бизнесмен.

Когда спорам и ссорам пришел конец, я начал играть. Правда, на поле также шла борьба, тем более, что «Бока Хуниорс» был способен на то, чтобы изредка жалить соперников, но не сражаться за чемпионский титул. По большому счету, нашим пределом было четвертое или пятое место.

Официально цикл Билардо-Марадона начался с голеады, когда 8 марта на поле «Велеса» мы зыбили четыре мяча клубу «Химнасия и Эсгрима» из Хухуя. Счет открыл я с пенальти, а все остальное зависело лишь от того, насколько быстро будут доставлять мяч Канидже. В какой прекрасной форме был тогда Кани! Он в одиночку вытаскивал матчи – с «Платенсе», с «Ланусом». Какой же головкой члена был Пассарелла, не приглашавший его в сборную. Не вызывал он и Батистуту, таким образом оставив за бортом двух лучших нападающих Аргентины.

Мы сражались как могли. Я был эдаким умелым старичком: делал точные передачи, иногда демонстрировал дриблинг, но вот голы давались мне с трудом, с огромным трудом…

Смогли ли бы мы подняться выше, если бы я реализовал какой-нибудь из пяти пенальти, что я смазал за эти фатальные полгода? Я хотел лишь забыть об этих пяти проклятиях, чтобы на них закончился кошмарный этап в моей карьере.