Я еще жив. Автобиография

С другой стороны, в 1983 и 1984 годах я был настолько загружен множеством дел, что мне даже в голову не пришло обдумать, как эти даты релиза повлияют на график гастролей, а мои обязанности в качестве сольного артиста – на работу в группе. Я просто упорно трудился и как-то справлялся со всем, что навалилось на меня.

Сказочная история об Against All Odds звучит следующим образом. В декабре 1982 года, во время моего первого сольного тура, в Чикаго меня навестил Тейлор Хэкфорд – будущий мистер Хелен Миррен. Он был режиссером «Офицера и джентльмена» – значимого фильма того года. Ему нужна была песня для нового фильма, над которым он работал тогда. Это был романтический триллер в жанре нуар. Я сказал ему, что не могу писать в туре, но у меня была незаконченная песня с рабочим названием How Can You Sit There? Может, эта демоверсия подойдет?

Хэкфорду она понравилась. Я еще не видел сценария, но он уже чувствовал, что текст песни идеально подходил для основной музыкальной темы фильма (который пока еще был на стадии производства). Итак, я начал приводить запись в приличный вид, что давалось мне с большим трудом. Фортепиано и оркестровая партия были записаны в Нью-Йорке под руководством легендарного Арифа Мардина (он работал со всеми – начиная с Ареты Франклин, заканчивая Queen), а затем в Music Grinder в Лос-Анджелесе я записал барабаны и вокал. Ариф был приятным человеком и восхитительным продюсером, который был способен создавать великолепную музыку самым непринужденным способом. Меня пробирала дрожь от работы с ним; я хотел впечатлить всех, и он вытащил из меня мой сильнейший вокал.

У меня уже была большая часть текста песни, включая ключевую строчку take a look at me now. Но Хэкфорд напомнил мне, что фильм назывался Against All Odds[43], поэтому я вставил в текст похожую строчку, использовав фразу against the odds. Однако Хэкфорд очень тщательно отнесся к этому: он настаивал на том, чтобы я назвал песню именно Against All Odds и пел ее именно так.

Режиссер был в восторге от получившейся песни. Я тоже был в целом доволен. За короткий промежуток времени я, кажется, стал писателем, способным облечь в форму хаотичные чувства. Изначально я был «Филом Коллинзом из Genesis», но я становился все более и более известным как «Фил Коллинз, который написал In The Air Tonight и Don’t Let Him Steal Your Heart Away и который может писать широко, драматично, захватывая также и кинематограф».

Песня оказалась успешной – даже гораздо успешнее, чем сам фильм. Теперь она рассматривается как пример рок-баллады восьмидесятых, когда прически были большими, чувства были даже бо́льшими, а подплечники были еще больше. Барри Манилоу сделал кавер на эту песню в своем альбоме The Greatest Songs of the Eighties, а он знал в этом толк.

«Как я могу просто дать тебе уйти, / просто позволить тебе бесследно исчезнуть, / когда я стою здесь и ловлю каждый твой вдох, / Ты единственная во всем мире, кто понимал меня…» Почему эти слова и эта песня настолько значимы? Они были написаны, когда мои сложности в отношениях с Энди достигли апогея, и, если говорить откровенно, стоит признать, что это хорошая песня о расставании, вызвавшая реакцию и сочувствие людей по всему миру. Они ненавидят расставания, но им нравятся песни о расставании. Against All Odds ярко показывает, каково это, когда твое сердце разбито, и эту песню люди упоминают чаще всего, когда пишут мне письма и описывают то, как она помогла им пережить тяжелые расставания. И в ней также был сильный вокал – цепляющий, чувственный, настоящий. Благодаря Арифу мы отлично поработали тогда на студии в ЛА. И я не помню, чтобы ощущал боль или страдания, стоя в кабинке для звукозаписи, но мне нужно каким-то образом их почувствовать. Именно этого требовала песня, и у меня это получилось.

Я не могу сказать, что снова погружался в мучительные воспоминания о прошлом, когда исполнял эту песню на сцене спустя много лет. Если бы эта боль не отпускала меня каждый день, я бы сошел с ума. На сцене ты просто пытаешься спеть ее – попадать в ноты, не забыть текст. И у меня не всегда это получалось. «Как я могу просто дать себе уйти, / когда все, что мне остается – это видеть, как я ухожу» – я спел вот так не раз и не два, и каждый раз меня просто поражало это.