Я. Философия и психология свободы

Ряженная принцесса в роли ученого, напротив, может быть равнодушна к титулам и школам, но не находить для себя полного удовлетворения в науке и видеть его еще меньше в научном сообществе (ср. недавнее отречение Г. Перельмана от наград и званий). Сошлемся здесь на самоубийство П. Эренфеста, в некрологе на неожиданную смерть которого (самоубийства заточенных принцесс всегда кажутся окружающим неожиданными) Эйнштейн написал: «Эренфеста обкрадывало критическое чувство». Можно ли назвать это «критическое чувство» адлеровским комплексом неполноценности? Психологически несомненно, что никакое научное достижение не освобождает самосознание от самого себя и своей мифологемы. Например, Л. Толстой, будучи всемирно известным автором и основателем религиозно-анархической секты «толстовцев», пишет повесть, основанную на сомнительном историческом слухе о том, что император Александр 1 не умер, но скрылся в Таганроге под именем простолюдина. И сам граф, в конце концов, тайно покидает Ясную Поляну, словно подтверждая, что прожил жизнь в мифологеме заточенной принцессы и теперь хочет стать страждущим странником без всяких аллегорий.

Именно поэтому все великие нравственно-философские учения создаются умами, пережившими глубочайший невроз. В этом смысле они есть психотерапевтические теории. Гаутама, например, игнорировал вопросы о физическом устройстве мира и приводил своим ученикам такую притчу. К больному пришел врач, но родственники стали тщательно расспрашивать врача о его родословной, биографии, врачебной квалификации и т.д. Пока велся этот допрос, больной умер. Нечто подобное говорил Иисус своим ученикам: «Не здоровые имеют нужду во враче, а больные». Чтобы излечиться, необходимо прежде заболеть.

«Мысль есть зло», - говорил христианский богослов Тертуллиан и был совершенно прав. Мысль ведет к неврозу. Вера тут не поможет. Человеку необходим невроз знания. Можно сказать, что душевные болезни – это расплата за грех умственной лени. В большинстве своем люди плохо понимают и совсем не контролируют собственную психику. Как показывает современный опыт, некоторым из них проще изменить свое тело, чем свою психику. Неврозу, который отделяет одну мифологему от другой, они предпочитают пластическую хирургию и гормональную смену пола. Иногда им легче спиться или покончить с собою, чем вмешаться в работу своего мозга. Еще легче им убить того, кто оказался на пути их солипсических притязаний.

Гамлет у Шекспира говорит о своем отце: «Он человек был!». Человек есть существо, имеющее нравственность. Но нравственность – это тоже психиатрическая категория, основная из всех этих категорий. Мы приходим к определению: человек есть существо невротическое. И теперь, сняв всю поэтическую, философскую и психологическую шелуху с этого понятия, можно сказать: все психиатрические пороки человека есть лишь следствия его подсознательного самообожествления. И что бы там еще ни было положено в основу личности, оно лишь выражает его первородный Синдром брамы.

Здоровое состояние психики есть животное состояние психики. А психически здоровое общество – это гоббсовская «война всех против всех». Социальные группы, будь то банда или государство, создаются индивидами лишь с одной целью: победить общего врага, используя друг друга как орудие. Но как только этот враг оказывается разбит, война начинается среди победителей. Ведь это – мир воинственных царей, где каждый хочет реализовать свой синдром Брамы. СССР, США и Великобритания разбили Германию. Холодная война между ними началась еще до того, как успели водрузить флаг над Рейхстагом. Кажется, это называется высокой политикой? «Чума на оба ваши дома!» - восклицал Меркуцио, умирая меж двух враждующих семейств.

Издревле говорится: страдание очищает. От чего же оно очищает? От человеческого. В основе невроза лежит препятствие, которое в принципе не может быть устранено, ибо таково само устройство мира. Только проходя через невроз, самосознание может измениться так, чтобы, оглядываясь назад, испытывать подобное чувство:

Когда б властелином судьбы своей стал,

То я заново б всю ее перелистал,

И, безжалостно вычеркнув скорбные строки,

Головою б от радости небо достал. (О. Хайям)

Или:

И с отвращением читая жизнь мою,

Я трепещу и проклинаю,

И горько жалуюсь и горько слезы лью. (А. Пушкин)