Я говорил, что скучал по тебе?

Пройдя в квартиру, я начинаю понимать, что это еще мягко сказано. Всю обстановку гостиной с девственно-белыми стенами составляют черный кожаный диван, телевизор на стене и пушистый бежевый ковер.

– Понимаешь, я здесь почти не бываю, – смущенно поясняет Тайлер, – и мне не хотелось выбрасывать деньги на ветер.

Он вкатывает в комнату мои чемоданы и бросает на диван рюкзак, затем проходит в дальний конец гостиной, откуда выходят двери в коридор и небольшую столовую. В столовой стоит только обеденный стол с двумя стульями. Кухня совсем крошечная, но в ней есть все необходимое. В принципе, Тайлер прав: зачем тратить деньги на огромные дома и мебель ради мебели? Из коридора ведут двери в две спальни, а между ними – ванная. Одна из комнат совершенно пустая, в другой стоит двуспальная кровать, а стену занимает встроенный шкаф. Минималистичненько.

– Наверное, надо было немножко обставить эту комнату, – чешет затылок Тайлер.

– Хмм…

Кажется, мы подумали об одном: где, черт возьми, я буду спать? Боюсь, он собирается предложить мне спать вместе, но я категорически против, поэтому быстро говорю:

– Ничего страшного, меня устроит диван.

– Я не позволю тебе спать на диване, Иден! Мама убила бы меня за такое гостеприимство!

– Да нет, все нормально, – отвечаю я. – Ты в курсе, что я живу в общежитии? Мне еще и не на таких диванах спать приходилось!

– Точно? – сомневается он. – Мне неловко…

– Не переживай, давай лучше разложим продукты.

Я вынимаю покупки из пакетов, а Тайлер раскладывает их по шкафчикам. К половине шестого все расставлено по местам, и мы понимаем, что дико хочется есть. Тайлер начинает готовить пасту с томатным соусом, а я насыпаю себе хлопьев, залезаю на столешницу, сажусь по-турецки и наблюдаю за его действиями.

– Напиши маме, что мы уже дома, – с набитым ртом говорю я.

– Ой, точно! – Тайлер прекращает резать томаты, вытирает руки о джинсы и достает из кармана телефон.

Никогда не замечала, какие у него широкие плечи. Из-под рукава футболки выглядывает татуировка. Отправив сообщение, Тайлер поворачивается ко мне спиной и продолжает нарезать помидоры.

– Можно у тебя кое-что спросить? Почему ты не сказал Элле, что мы останавливались у бабушки с дедушкой?

Он со вздохом откладывает нож и поворачивается ко мне:

– Потому что она не знает, что я начал с ними общаться. Мы не поддерживали связь с тех пор, как отца посадили в тюрьму. Ехать девять часов, чтобы повидаться с родителями бывшего мужа? Кроме того, мама ненавидит все, что связано с отцом. Нет смысла ей говорить.

Я киваю, вертя ложкой в миске, а Тайлер поворачивается к плите и убавляет огонь.

– Твоя мама очень хорошая, если вдруг ты этого не знаешь.

Я говорю это искренне.

– Как раз знаю. – Он снова поворачивается ко мне. – Мама всегда была замечательной, даже когда выплыла правда об отце и ей приходилось очень нелегко.

Я ставлю миску на стол и жду продолжения. Тайлер проводит рукой по волосам и смотрит в окно, словно задумываясь, можно ли мне доверять. Затем поворачивается к плите и выключает газ.

– Понимаешь, мама чертовски сильно любила моего отца, – произносит он, схватившись за край столешницы. – И он ее тоже. Вспоминая свое раннее детство, я понимаю, что они были без ума друг от друга. Когда все раскрылось и отца арестовали, ее это подкосило. Несмотря на всю свою любовь, она не могла больше его видеть. Сразу подала на развод.

Тайлер умолкает, глядя в пол, и вновь поднимает голову.

– Она бросила работу и где-то около года не могла смотреть даже на меня. Винила себя, что так долго ничего не замечала. Однажды я подрался в школе и пришел домой с фингалом, и она расплакалась, как только меня увидела. Ее родители всегда говорили, что она будет плохой матерью, и она поверила. А я пил, курил и сбегал, еще больше все усложняя.

Тайлер вновь умолкает и делает шаг ко мне.

– А потом она встретила твоего отца и перестала целыми днями сидеть перед телевизором, выпивая по пять чашек кофе. Начала выходить на люди и снова казалась счастливой. Я понял, что у нее кто-то появился, и когда она наконец призналась, меня это не испугало. Я был рад, что на сцену вышел твой отец, потому что мама стала оживать.

Тайлер медленно подходит и кладет руки мне на колени. Он молчит, словно ждет, что я его оттолкну. Но я застываю на месте, парализованная касанием его пальцев. Тайлер – единственный человек на свете, чье прикосновение оказывает на меня такое действие. И мне это нравится.