Я и мои друзья

Керкусь слушал ее да постанывал. Но, завидев сладостей, он тотчас же поднялся, схватил пряник, кряхтя как столетний старик, принялся уплетывать его за обе щеки, запивая горячим чаем.

Съел Керкусь все, что было поставлено на стул. Подмел крошки, накрылся одеялом, утихомирился и вскоре сочно захрапел.

А мама ходит на кухне и бормочет под нос:

— Вот ведь незадача! Оба свалились… Эпидемия что ли какая началась. Из школы здоровый пришел, а тут — на. тебе, заболел!

Под ее бормотанье и храп Керкуся я задремал. Много, ли, мало ли времени прошло — проснулся от стука. В сенях скрипнул дверь, протопали шаги, кто-то вошел в избу.

— А вот и я! Можно к вам? — раздался веселый мужской голос.— Нуте-с, кто у вас болеет, кто не болеет? Больного излечим, здорового покалечим…

— А-а, проходите, проходите, пожалуйста,— засуетилась мама. Она быстро обмахнула передником табуретку и поставила ее к столу, предлагая доктору сесть.— Да вот, что-то случилось с моими сорванцами. Оба слегли. Откуда эти болезни заявились в дом? Лучше бы я сама вместо детей захворала.

— Было бы хорошо, если бы болезней на свете совсем не было,— деловито ответил доктор.

Пожилой врач, с черной бородкой, в очках, открыл свой чемоданчик и поставил мне градусник. Потом достал резиновую трубку и начал меня прослушивать. Вначале велел не дышать, а затем — напротив — дышать глубоко. Я закашлялся. Доктор простучал мою грудь и спину пальцами, вздохнул и как-то печально сказал:

— Н-да, молодой человек, у вас воспаление легких! Где это вы так застудились?

— Господи! — ахнула мать.— Не чаяла, не гадала. И школу теперь пропустит. Что делать-то, доктор?

— Лекарство дадим, уколы сделаем… и выздоровеет! — спокойно ответил доктор, будто у меня была пустячная простуда.

«Какой странный доктор. Только бы ему колоть… — беспокойно подумал я.— Без уколов нельзя что ли вылечить? Лучше самое горькое лекарство пить…»

— Так, так… — сказал доктор и пересел к Керкусю. — Посмотрим, что здесь…

Керкусь заворочался под одеялом. Он, оказывается, уже не спал. Должно быть, шум его разбудил.

— Ну, дружочек, на что жалуемся? — также весело обратился к нему доктор. И потрогал Керкусю лоб, руки.— Давно заболел?

Мама объяснила. Доктор почесал бородку, еще раз потрогал лоб Керкуся.

— Так, так. Что же у тебя болит? — снова спросил он.

Керкусь, как мне показалось, смущенно отвел глаза.

— Все болит! — буркнул он.

Все? — весело удивился доктор. Он вдруг наклонился к Керкусю и спросил шепотом.— И мизинцы болят?

— Мизинцы? — растерялся Керкусь, но потом, поглядев на вытянутые пальцы, вздохнул.— Болят. Очень болят. Даже каждый волосок на голове болит, будто струны у гуслей дрожат.

— Так, так,— задумчиво повторил доктор, глядя на Керкуся.— Интересно. Что же это за болезнь? Наверное, что-то серьезное. А ну, братец, покажи горло!

— А у меня… это… Рот не открывается! — объявил Керкусь.

— Как не открывается? Ты же со мной разговариваешь? — удивился доктор.

— Только чтобы слово выпустить,— пояснил Керкусь.— А шире — не могу!

— Вот оно что! — понимающе кивнул доктор.— Мешает что-нибудь?

— Мешают,— ответил Керкусь, испуганно глядя то на меня, то на доктора.— Ланды.

— Что? Что?

— Ла-ан-ды! — по слогам произнес Керкусь.

— Может, гланды? — переспросил доктор.— Какие у нас в медицине водятся.

— Может быть,— все еще не сдавался Керкусь.— Мне все равно… Болячка не стоит того, чтобы ее правильно называли.

Все же, как не упрямился Керкусь, доктор его осмотрел. И в горло заглянул, сунув в рот чайную ложечку.

— Н-да,— озабоченно сказал доктор, вставая.— Оказывается, серьезная штука у тебя, молодой человек. Снимай рубашку! Снимай, снимай!

Керкусь понял, что сопротивляться бесполезно и подчинился. Доктор еще раз прослушал его, велел одеться и, больше не сказав ни слова, вышел с мамой на кухню. Там они о чем-то пошептались. Потом доктор вернулся, открыл свой чемоданчик и начал выкладывать его содержимое на стол.

— Вот что, дружок,— сказал он Керкусю.— Очень мне тебя жалко, но придется сделать укол.

Керкусь подскочил на постели, как ужаленный.

— А-а… без укола обойтись нельзя?!

— Никак нельзя! — развел доктор руками.— Медицина! Ничего не попишешь. Крепись! Раз заболел — значит, будь готов к лечению. Нужен укол!

Керкусь испуганно поглядел на маму, на меня, но промолчал. С тоскливым взглядом задрал рубашку. Признаться, услыхав про уколы, я тоже не на шутку струсил. Попробуй потерпи, когда тебя ткнут толстой металлической иголкой в спину!

К тому же доктор выбрал иглу толщиной, наверное, с шило и решительно направился к Керкусю. Тот от страха сунул голову под подушку.

— Э-э, какой же ты трусливый, дружок! — засмеялся доктор. Они переглянулись с мамой и улыбнулись.

— Если не сделать эту прививку сейчас,— сказал доктор, подняв высоко шприц,— то придется проводить курс лечения в тридцать уколов! А потому наберись мужества. Завтра я проверю твое состояние и решу: надо ли продолжать лечение или нет…

Керкусь, с ужасом посмотрев на иголку, перевернулся, на живот, закрыл глаза и тихонько заскулил:

— Ой, ма-ма!..