Я и мой Псих

Осознав, что меня ждет, я тут же повернулась в другую сторону. Не в поисках места, куда я могла бы убежать. Это не возможно было, и к тому же я просто чувствовала, что и с другой стороны для меня нет пути.

Там галька мельчала, превращаясь в обычный песок. Примерно равные полосы, а дальше сквозь песок пробивались чахлые островки травы. Но чем дальше, тем сочнее и ярче становилась трава, в конце концов превращаясь в мягкий по виду ковер насыщенного зеленого цвета. Берег шел немного под уклон, поднимаясь по отношению ко мне.

А там, где примерно была граница равная той, что отделяла меня от волны, стояла плотная стена тумана. Белый, смешивающий между собой землю и небо, совершенно непроницаемый. Не клубы или полосы — просто белая стена. В обе стороны, насколько я могла видеть, только эта чистота и белизна.

Но едва мой взгляд коснулся белесого спокойствия, откуда-то сверху появилась неясная тень. Словно в молоко капнули краситель. Капля, разделяясь на более мелкие струи, вязко упала и как протуберанец выстрелила вдоль линии белого и зеленого. Завихряясь и расползаясь тяжами, чернота стала подкрашивать собой белое. Серея там, где смешался с краской, туман словно заклубился. И вот уже неясная тень сформировалась. Огромная, хотя я видела только верхнюю половину. Обретя вполне угадываемые очертания, тень заворочалась, казалась, еще немного, и из стены тумана выступит это нечто. То наливаясь темнотой, когда оказывалось совсем рядом от границы белой мути, то становясь едва различимой, светлея до серого самого светлого оттенка, но совсем не пропадая. Скорлупа, в которой я пряталась все это время, дала трещину. Я даже удивилась, как же не замечала её до сих пор. Что же мне выбрать?

О том, чтобы идти вперед, не могло быть и речи. Никогда уже спокойно мне не будет там. Ущербное счастье можно было бы принять, если бы не знать всего остального. Я уже не была так чиста и наивна, чтобы чувствовать спокойствие, только от того, что живу, и со мной ничего не происходит.

Но и между двумя нависшими надо мной опасностями не знала, что выбрать. И как можно было выбирать?

Одна пусть захватывающая, но с заведомо известным концом. Покорно пойти навстречу и исчезнуть. Стать частью воды. Самой крошечной. Ни на что не влияющей. Потеряться и больше никогда не ощущать себя чем-то отдельным, самостоятельным.

Другая не менее страшная и неизвестно чем грозила. Что там за туманом? Возможно ли им хотя бы дышать? То неясное, что ворочалось в нем, несет мне смерть? Или этот морок растает, не причинив мне вреда? А может быть смахнет, не заметив меня, как пушинку со своего пути, или раздавит после долгой охоты, позабавившись вдосталь?

И тут я поняла, что время вышло. Не осознавала до сих пор, но вот сейчас сразу поняла. Больше ничего не зависело от моего выбора, я упустила свой шанс, даже толком не разобравшись. Обе стихии сдвинулись навстречу друг другу. Не понимая, что я стою на их пути или напротив, стремясь первыми добраться, чтобы окончательно присвоить. Я ощутила вибрацию под ногами. Вода стала отступать, втянутая приближающейся волной. Глухой рокот, скорее ощутимый кожей, чем слышимый, накатил от стены тумана.

Я песчинка на их пути, даже что-то невыразимо более маленькое и совершенно беспомощное. Все, что мне оставалось, ждать их приближения, отсчитывая свои последние мгновения. Закрыв голову руками, я сжалась в комочек и закричала…

41 глава

Визг тормозов и инерция бросила меня вперед. Ударившись плечом, я провалилась куда-то, оказавшись стиснутой с двух сторон. И никак не могла сообразить, что происходит. Вокруг темно, оранжевый свет уличного фонаря только. Ночь сейчас или еще вечер? Я спала в машине?!

Хлопнула дверь, а потом открылась другая. Так и есть — я на заднем сидении машины! Точнее, была и упала на пол за водительское сидение. Лонгвей помог мне выбраться, едва усадил на сидение, стал осматривать, говоря словно сам с собой:

— Ударилась? Ты так кричала! Прости, что так резко затормозил. Я до смерти перепугался…

Я пыталась поймать его взгляд, но он будто не замечал этого.

— Лонгвей, — позвала я его и двинула плечами, освобождаясь от его рук. Ведь так суетиться совсем не из-за чего было, со мной все в порядке.

Он не отпустил, а напротив, стиснул пальцы, едва ли не причиняя боль. И наконец, посмотрел мне в лицо. Странное выражение. Он и правда, до этого избегал моего взгляда? Он словно удивился, а потом это выражение медленно истаяло.

Я поняла, что и его лицо было другим. И поразилась такой явной перемене. Ведь мне казалось, я видела его только что, и вдруг в одно мгновение он словно старше стал. Разница огромна, когда не видишь изменений, происходящих постепенно, сразу перепрыгнув вперед. Черты лица не изменились, но стали чуть резче, тени под усталыми глазами и у скул. А манеры плотно, опуская уголки вниз, сжимать губы, я у него никогда не видела раньше.

— Слышится уже, — отпустив меня, он прикрыл глаза и потер переносицу.