Я и рыжий сепар

Мы – я имею в виду нашу забытую стрелковским штабом журналистскую компанию – заезжали в Донецк, естественно, одними из последних. Первым делом отзвонились в редакцию и родным, что живы. Заселились в мажорную гостиницу. Самое яркое воспоминание, когда в ванной я открыл кран, чтобы умыться, оттуда потекла горячая вода. Я от неожиданности и испуга отдернул руки и вскрикнул. Слегка оклемавшись и смахнув легкое опьянение, скорее от дыхания цивилизации, чем от распитой у краматорского магазина антистрессовой бутылки, я начал думать над тем, как выяснить, где Мотор и остальные ребята. Телефонов, напомню, не было. У штаба никто ничего не знал. У меня сохранился телефон двоих мотороловских ребят еще с Семеновки – Боцмана и Гоги. По рассказам Мотора недельной давности я понял, что ребята, попав в окружение под Ямполем, не смогли пробиться обратно к Славянску и ушли в Донецк. Набрал им. Ребята оказались на связи, обрадовались звонку и минут через пятнадцать на модном красном джипе китайского, кажется, производства пришвартовались у гостиницы Park Inn. Я прыгнул в машину, и мы поехали к ним в располагу. Ребята врубили заводной музон, что-то типа «Кренберис», и начали объяснять, как жизнь в Донецке разительно отличается от жизни в окопах. Это, в общем, и так было понятно. Пацаны примоднились, плыли по широким проспектам, как рыбы в воде. Но в отличие от подавляющего большинства других драйверов в камуфляже, гарцующих по Донецку в нулячих разгрузках и с блестящими автоматами в руках, эти двое бойцов реальный фронт прошли и проползли на пузе, что давало им право смотреть на общий автомобильный поток немного свысока.

– Сейчас мы познакомим тебя с Ювелиром, – обратился ко мне Боцман, когда мы подъехали к какой-то военной части.

– Что еще за Ювелир? – спрашиваю.

– Он крутой, он нас из-под Ямполя вывел, мы вместе с ним эту украинскую часть штурмовали, – объяснил мне ополченец.

– У меня, – говорю, – амбре.

В ополчении насчет спиртного порядки были крайне строгие: если явиться на запись стрелковской сводки, например, с перегаром – в подвал можно попасть запросто. На несколько дней. Остальные видные полевые командиры тоже демонстративно постились. В общем, я опасался своего состояния совершенно осознанно. Случаи были. (С журналистами, конечно, поступали помягче: выпивших бойцов, тех в штрафбат определяли, окопы рыть под обстрелом.) Но ребята у меня успокоили: у Ювелира, мол, тоже амбре. Нас представили. Ювелиром оказался огромный, двухметровый почти, детина с лысым черепом, увесистыми кулачищами и добродушным смехом. Судя по широкой улыбке, мой новый знакомый сегодня уже употребил и был не прочь продолжить. Что мы и сделали.

* * *

Моторола с Леной под руку в сопровождении Вохи, Гамбита и Кирпича появился в самый разгар нашей с Ювелиром беседы. Оказывается, оба командира были давно знакомы, воевали вместе. Конечно же все кинулись брататься. От выпивки Моторола и все, кто с ним пришел, деликатно отказались. В этот день я впервые увидел Мотика, одетого, что называется, по гражданке. Джинсовые, кажется, бриджи, кроссовки, неброская футболка. Внешний вид на первый взгляд не вязался с образом отвязного командира гранатометной группы. Фронтовую прописку выдавали беспорядочные клочья рыжей бороды, овраги под глазами и наградной «стечкин», гордо прилегающий к бедру.

– Я тебя сразу и не узнал в таком прикиде, Мотор!

– Сэмэн, ты разве не бачишь? Тут мирная жизнь, зачем людей пугать?

Ювелир кинулся показывать нам свои владения, после того как часть отбили, здесь сделали базу подразделения «Кальмиус», к которому каким-то образом относился и он. На территории даже имелся тир. Лена выразила желание пострелять, мы отправились посмотреть. Пока мы наблюдали за тем, как девушка Моторолы разряжает обойму ПМ в мишени, – в Славянске патроны для пистолета считались непозволительной роскошью, в них был запредельный дефицит, а здесь Ювелир отсыпал Лене горсть просто так, – командиры о чем-то переговорили в стороне, и Моторола засобирался. Дружеский визит оказался недолгим.

– Сэмэн, а тебя мы забираем с собой. Ты же не против?

По голосу Мотика я понял, что оставаться у Ювелира мне не стоит, и я согласно плюхнулся к ним в машину. На следующий только день выяснилось: Ювелир, Боцман и Гоги приговорены Стрелковым к расстрелу. Якобы за дезертирство, потому что, прорываясь из окружения под Ямполем, в итоге не вернулись в его славянский штаб и остались в Донецке. Расстрелять их, конечно, не расстреляли. Ребята успели уйти за «ленточку» – так на дэнээровском сленге называли границу с Россией. Так что до военного трибунала дело не дошло. Сложно сказать, Моторола предупредил их, пока мы все ушли за Леной в тир, или кто-то еще. Может быть, он и сам не знал точно о планах Первого, но знал о его настрое и решил предостеречь бойцов. Все-таки Боцман и Гоги были из его семеновского отряда, не раз ходили вместе «джихадить» к украинским блокпостам, Моторола для них был кем-то вроде фронтового гуру, да и Ювелир, судя по всему, воевал на Донбассе отважно, так что…