Читаем Я и рыжий сепар полностью

На гражданке царствует униженье,За исключеньем сего аспекта —Отдаленье прекрасно и приближеньеОдного к другому в ночи проспекта.Из колонок песня «Порвали парус»,Наподобие сварочного автогена,Разрезает трассу. Летит «икарус»К МКАДу нового Карфагена.Возвращенье болезненней ритуала —Окопаться на точках твоей мечты…Как шутили ребята: «Боец, сначалаГорловку высохшую промочи,Только не падай лицом в Снежное,Свыкнись с мыслью Ясиноватой:Даже если дома обложат «ватой» —Верь в ненавязчивые паранойи:Кто захлопнул дверь, кто закрыл засов?Ведь «язык» доводил, что пути на КиевОткрыты. Где теперь тот «Азов»И все гады его морские?»<p>В госпитале</p>…и даже если учесть все твои несомненные хвори,полевой командир, с которым нет связи отне —Ибо не перечесть тобой покоренные хвои,Хутора и деревни в зеленом огне —Взгляд сквозь прибор (не подумайте, что тепловизор)С маркировкой секретной, штрихкодом длиной в три икса…(Абркадабрщину эту наш взбалмошный писарьВ штабе на кума прилежно переписал.)Мой командир, в свете последних контузий,Невозможно слова в приемлемый выстроить ряд.Это норма в тылу. Нас лишают возможности струсить.Ты должен быть рад…Вспоминая прорыв из блокады, сырую базуку,Как пенял на себя за то, что вступил в ополченье,Повторял, и сейчас повторю военную эту азбуку:«Плыви по теченью, боец, плыви по теченью».Наш синдром разобрали, но не подчинили уму,Словно те баррикады, где все так упорно случилось.Возмущается врач. Боже, не дай ополчиться ему,Как мы ополчились.<p>В городе</p>«Клетчатая богема,В клеточку юморок,Проще простого схема —Обморок – не порок».Пряча копну в толстовке,Краповый индивидПробовал текст листовкиИм предъявить на вид.Краповый ветеранНашей эпохи войн,Что-то за ТегеранИм говорил и воньВласти, что он не сверг,Полный Багдад иуд,Рисовый предрассвет,Расовый предрассуд.Все, что он расхристал,Крепкий собой мужик,В поле лица-листаВписано. В этот МИГ,Памятник самолетныйПлощади городской,Превозмогая рвотный,Он залезал с тоской.Прямо с крыла сумбураХаки в нем говорил,«Дикость и диктатура» —Лозунг разбередил…Сплевывала кофейняВзгляды жующих тел,Жаждала ночь трофея,Дембель осоловел.Мгла. Лицевая схема.Тридцать ему не дашь.«Это мой Бог, богема,Это не мой пейзаж!»<p>Новый год</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Захар Прилепин рекомендует

Я и рыжий сепар
Я и рыжий сепар

Семен окончил вальдорфскую школу в Смоленске и отделение журналистики СмолГУ. Первым его местом работы было телевидение в Абхазии. Потом он военкор на новостном портале Life. Боевым крещением был Каир. Потом Сирия, Донбасс… Захар Прилепин написал о нем: «Среди спецкоров-военкоров есть тут Семен Пегов, который в статусе личных врагов Майдана пребывает с самого Майдана (он там сидел под снайперским обстрелом три часа, и потом его обвинили в том, что он сам этот обстрел и корректировал) и фигурирует в списке «врагов нации». Семен уже несколько месяцев в Новороссии (до этого был революционный Египет и прочее). Он поэт. Стихи у него отличные. Так что не все потеряно, друзья, не все потеряно. Одни ходят на Марш мира, другие – под обстрелом».

Семен Владимирович Пегов , Семен Пегов

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза