Читаем Я и рыжий сепар полностью

Тут и впрямь не понять, кто одержит верх —Беспорядочный крик, по дворам пальба…Полуростки! Восторг! Фейерверк, фейерверк!Полны избы баб…Я тебя не сберег от своих тревог,Рассказал, что колючи клочки петард,Подозрителен спичечный коробок,Недостаточен ЧОП «Гепард».Человек с нашивкой – пенсионер(И такие, конечно, нужны в бою) —Даже если захочет туда – наверх! —Не устоит в строю.Ледяная горка ему – не хухры-мухры,Ведь несущийся по снегу броневик —На подножках которого – детворыОтряды, за ним комбриг —На модных санях, расписной комбез —В три минуты возьмут под контроль объект…И не важно, с охраною или без,Разнесут его из ракет.Свой ночной кошмар я пронес как дар —Удаляется праздничных взрывов стая.Пусть за ними Аркадий идет ГайдарИ вся гвардия молодая.Кошмарный парк. Клочок агитлистовки.Звериной алгебры, скуластых знаков спесь —И в Третьем Риме, то есть прямо здесь,Все шло неумолимо к потасовке.Вчера они спалили спортплощадку,Сегодня сокрушительный облом —Я наблюдал, влюбленный в конокрадку, —Как несравним захватчиков апломбС ее борьбой. Поверь, цыганской тьмыНе обуздать уверенность и мнимость.Как от меня беременной зимыНепобедимы вид и миловидность.Пусть шьют досье – отвязно и спеша,Подкладывая в книжицу побои,Я расквитаюсь, бытиё, с тобоюПлевком из АКМ, рывком ножа.Вот вам итог космической уловки.И если разделить его на внятность,Есть факт религиозной забастовкиИ есть грядущая отеческая радость.Мы снимем дом вдали от Колизея,Скрепив обет укусом у крестца.Она отдаст меня в спасительный бассейн.Я покорю ее. Рывком пловца.<p>Приграничье</p>Окрыленных берез помешательство,Разоренных болот ЧВК —Как монгольского ига предательство,Как татарских наречий река.Мне услышалось это по рации.Я не чувствовал, время, тебя —В философской своей дегустацииПриграничных ручьев бытия.Фронтовых блиндажей самодурство,Черноплодки вяжущий вкус.Утром я заступил на дежурство.Следующим утром вернусь.Изучая природу границы,Расслоения водных пород,Жду с упрямством ныряющей птицыПредрассветного кайфа приход.Сквозь листву вертолетного гулаЯ хожу по знакомой тропе.Завершив ритуал караула,В гарнизон отвезет БМП.С боевою раскраской буфетчицей —Мы здоровью ее не враги —Захлебнемся во славу отечестваНеразбавленным морем тайги.Есть эффект лихорадочной мафии —Свой оттенок и свой потолок.Точно бабочка на флюорографии,Реагентный такой мотылек.<p>Сирийский синдром</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Захар Прилепин рекомендует

Я и рыжий сепар
Я и рыжий сепар

Семен окончил вальдорфскую школу в Смоленске и отделение журналистики СмолГУ. Первым его местом работы было телевидение в Абхазии. Потом он военкор на новостном портале Life. Боевым крещением был Каир. Потом Сирия, Донбасс… Захар Прилепин написал о нем: «Среди спецкоров-военкоров есть тут Семен Пегов, который в статусе личных врагов Майдана пребывает с самого Майдана (он там сидел под снайперским обстрелом три часа, и потом его обвинили в том, что он сам этот обстрел и корректировал) и фигурирует в списке «врагов нации». Семен уже несколько месяцев в Новороссии (до этого был революционный Египет и прочее). Он поэт. Стихи у него отличные. Так что не все потеряно, друзья, не все потеряно. Одни ходят на Марш мира, другие – под обстрелом».

Семен Владимирович Пегов , Семен Пегов

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза