Я, Яромир Гулливер

Тут возможно произошла и ошибка, закрепленная механическим воспроизведением первотекста (как бы снимавшем с переписчика ответственность за воспроизведение «бесовских» имен). Подобные примеры имели место и позднее — ошибка писца, прочитавшего летописное описание Перуна «усъ златъ», как имя «Услад», надолго поселила это химерическое «божество» в описаниях славянского язычества. Переписчики приняли за две буквы — «ьг» — одну, «ы». следует не «Семарьгла», а «Сем Ярыла» (напомню, что древнерусское «Я» писалось как «ia»). Ярила, его облик — юноша в белом одеянии, на белом коне, в зеленом венке, которого встречают весной. Интересно, что в ряде русских регионов погребаемую летом куклу зовут не Ярилом, а Семиком, и Семиком у русских вообще называются весенне-летние земледельческие праздники.

Подобные курьезы породили постулаты, что укрепились в вашем сознании, в масскультуре. Трудно было «отжать» из древних былин нужное для творимой властной истории. Первые попытки решить эту задачу взаимосвязи былин и истории начались еще в шестнадцатом веке автором Никоновской летописи, конечно, на свой лад, вводя в текст былинных героев — Александра (Алешу) Поповича и Василия Буслаева. Именно он первым «превратил» былинного Владимира Красно Солнышко во Владимира I Святославича, крестителя Руси.

Новые поколения уверенно шли по его следам. Так, писатель «века золотого Екатерины» Василий Левшин написал по мотивам былин «Русские сказки» — вдохновившие, кстати, Пушкина на создание «Руслана и Людмилы». В них Левшин также отождествляет «Владимира Святославича Киевскаго и всея России» с былинным князем. Однако, «Святославичем» он называет князя лишь в авторском предисловии, тогда как в самих «Сказках» он «Славный князь Владимир Киевский солнышко Всеславьевич!».

Вслед за Левшиным первый издатель «Слова о полку Игореве», приводя былинную цитату из «Древних российских стихотворений» Кирши Данилова, заменяет в ней отчество «Всеславич» на «правильное» «Святославич» — последнее в былинах появляется чуть ли не в XX веке. Наконец, это отождествление узаконивает своим авторитетом Карамзин — и после него оно считается общим местом, едва ли не аксиомой. Любопытное замечание Василия Татищева, связывавшего, кажется, слышанные им от «скоморохов песни старинные о князе Владимире» не с крестителем Руси, а с древним языческим князем того же имени, предком призвавшего Рюрика Гостомысла, осталось, насколько мне известно, незамеченным.

Вот ещё. Первые известия о богатырских мощах в Киево-Печерской лавре не называют их обладателя Муромцем. Посол австрийского императора Рудольфа II к запорожцам, иезуит Эрих Лясотта, первый описывает в 1594 году останки «исполина Ильи Моровлина». Двадцатью годами ранее, вне связи с мощами и лаврой, оршанский староста Филон Кмита Чернобыльский в письме Троцкому кастеляну Остафию Воловичу упоминает былинного богатыря Илью Муравленина. Еще в конце XIX — начале XX века русские ученые Иловайский и Соколов убедительно доказали, что причиной превращения Муравленина в крестьянского сына Муромца стало появление в начале XVII века сподвижника известного повстанца Ивана Болотникова, казака-самозванца Илейки Иванова сына Муромца, выдававшего себя за несуществующего «царевича Петра». Про других былинных богатырей — Алешу, Добрыню, Святогора и прочих — подобных легенд нет, и муромские предания о ключе, забившем из-под копыт коня Ильи, или о холме, вставшем там, где он бросил шапку, примыкают не к былинам, а к разбойничьим историям. И только позднее их связали с былинным тезкой самозванца. Сам же богатырь много древнее: его имя, как мы увидим, возникает в германских легендах и шведских сагах в XI–XIII веках.

Культ «святого Ильи Муромца» расцветает к концу семнадцатого столетия. Во время Никонова Раскола в русской церкви многочисленные паломники в Киево-Печерскую лавру устремлялись к мощам святого богатыря.

Теперь, о Владимире, князе-крестителе Руси, ныне канонизированном православной церковью. Не правда ли странно, применительно к этому персонажу, слышать эпитет «Красное солнышко». Ведь Солнце, да ещё Красное — это главный сакральный символ Родноверия, почитания основы всего живого на Земле. В те «былинные» времена «Красного солнышка» правитель являлся воплощением идеи Центра, как такового, должен быть «неподвижен». Он, былинный Владимир, «никогда… не участвует в сражениях, сидит в Киеве и, по сути дела, является основным «сиднем» нашей народной поэзии». «Царь русов» никогда «не сходит с престола» и «не имеет другого дела, как сочетаться с девушками и пить». Действительно, считать Владимира «организатором обороны и военных действий», можно, лишь закрыв глаза на сами былины. В тех редчайших случаях, когда Владимир пытается как-то вмешаться в военные дела, он получает резкую отповедь былинного Ильи Муромца:

«А ты Владимер-князь да Святослаевич,

Убирайсе ты ко своей княгины Апрексеньи-то

И ты ей же да все распоряжайся же

А до нас-то тебе да все же дела нет…"