Я, Яромир Гулливер

Последний год обитания в гриднице этой башни давался ему с трудом. Зимой застудил там поясницу, поднимая тяжелые вёдра и дрова, «сорвал» спину. Однажды пришлось одолжить костыли. Работы в Музее продвигались. Выполненные им с Владом Решетниковым уникальные экспонаты заняли свои места в постоянной экспозиции. Правда, заметил, что на информационных указателях к этим экспонатам их имен, как исполнителей художников-реставраторов отмечено не было. (Что удивительно, — имён этих Мастеров, ныне уже признанных, «заслуженных и почётных» также нет). Но, что-то стало меняться, незримо происходить в той, казалось, уже уставшей, «правильной» советской стране. Хлопоча в одном из властных кабинетов, Яромиру намекнули на возможность получения им жилья. Позже предложили несколько вариантов на выбор. Ему захотелось где-нибудь неподалёку с Дворищем. Он свыкся с этим районом Торговой стороны, полюбил его несуетный внутренний, будто потаенный мир. Вечерами прохаживался по его тихим опустевшим улицам, вглядывался в окна первых этажей двухэтажных построек, наблюдал незамысловатую жизнь обитателей, радовался детским голосам. Почти каждый дом тут имел дореволюционную историю, своих ушедших в вечность владельцев. Как не по-доброму большинству из них пришлось с своё время «уйти». На некоторых домах появились скромные таблички ГИОП, вроде — «дом купца имярек, 19 век, памятник регионального значения, охраняется государством». Упоминание владельца, еще и как купца, да так публично было внове. Зачем это, неужели возвращается утраченная некогда гордость за достойных предков? С одной стороны это радовало, но с другой порождало вопросы. Ведь, такое «признание» — это вроде явки с повинной — думал Яромир. Почему собственность не возвращена? Теперь, конечно, наследникам-потомкам. Как можно сдавать в аренду или продавать, выставлять на торги чужую, по-сути, украденную собственность? Почему не принят закон о Реституции? Ведь, он торжественно принимался одним из первых во всех без исключения странах, стряхнувших прах «коммунизма». Сколько бед принёс стране тот кровавый зигзаг её истории, запаливший и раздувший в стране, уже третью разрушительную Гражданскую войну — снова «брат на брата». Полистьеву вдруг захотелось перенестись в этот провинциальный город еще той России, побывать там накануне разрушительного катаклизма 1917 года. Захотелось увидеть его граждан, понять уклад их жизни, прикоснуться к душам, чаяниям и радостям горожан. Кого просить, думал он, кто смог бы провести меня тут? Однажды белой ночью его просьба была услышана. Прогуливаясь, Яромир ощутил прикосновение теплой ладони к своему плечу.