Читаем Я иду сквозь дома полностью

Но страж неизменный, надёжный оплот -

На землю явился контроль и порядок.


Безудержный бег суетливых минут

Взбивает часы в груду мёрзлого града,

Скрипят жернова, словно песню поют:

Контроль и порядок, контроль и порядок...


Ломает неистовый ветер гранит,

И сводит с ума звук упавшей громады,

Сбиваются мысли, и сердце стучит:

Контроль и порядок, контроль и порядок...


Из адского жерла маячит закат -

Прозрения миг так заманчив и сладок,

А губы сухие упрямо твердят:

Контроль и порядок... контроль и порядок...


* * *


Час Земли


Когда уходит день, и тени

Сгущаются во мрак вечерний,

Тревожа разум наш слегка,

Невольно тянется рука

К спасительной привычной точке,


И электрический источник,

Стирая грани дня и ночи,

Нам открывает свой секрет,

Насущный источая свет.


Сверкают вывески неоном,

И вспышки лампы Эдисона

Сияньем восхищают глаз,

Бездушно ослепляя нас.


И, словно призрачные грёзы,

Забвенные мерцают звёзды

На небе, а внизу Земля

Блестит, как шар из хрусталя

В лучах поддельного огня...


Какой великолепный вечер!

Давайте ж, погасите свечи!

Задуйте пламя в этот раз

Хоть на минуту, хоть на час!


И каждый, кто б и где б он не был,

Поднимет взгляд в ночное небо,

И может, у себя внутри

Ему удастся вдруг найти

Частицу Млечного Пути.


* * *


Канатоходец


Под вспышки огней и оваций раскаты

Считая шаги, я иду по канату,

И сердце трепещет и бьётся в груди -

И бездна внизу, и смерть впереди.


Фиксируя взгляд с мастерством ювелира,

Цепляясь за грань настоящего мира,

Я, будто великий художник, с натуры

Ваяю немыслимые скульптуры.


А рядом, как сонные люди-солдаты,

Другие слепые идут по канатам,

И, словно нелепые карикатуры,

Изображают простые фигуры.


Идут по канатам едва ли заметным,

Натянутым между рожденьем и смертью,

Шагают не видя, что эти мосты -

Бескрайнее поле сплошной пустоты.


* * *


Темный город (новолуние)


Когда вдруг отводит седая луна

Внимательный взор от картины земной,

Излив желтизну, словно душу, до дна,

На сцену незримо выходит другой.


Стирая черты, нарушая покой,

Опять, как вчера, и как вечность назад,

Безумный художник упрямой рукой

Малюет неистово чёрный квадрат.


Едва сотворив идеальный разгром,

Размеренный мир превратив в пустоту,

Он в хаосе цвета, в смешении форм

Стремительно ищет свою красоту.


Усталый молчит тёмный город грехов,

Где время как бездна, зияя над ним,

Меняет порядок границ и веков -

И мертвые звезды сияют живым.


* * *


Случайные мысли


Ты думаешь, что мысль случайна?

А я тебе открою тайну -

Что в нашем иллюзорном мире

Свободно плавают в эфире

Все представления Земли -

И не твои, и не мои.


Текут могучие потоки,

Слогая рифмы, тексты, строки.

Протиснувшись в ушко иголки,

Громады форм сбивают с толку.

Навскидку, выбирай любую -

Мудрёную или простую.


Разгадывая ребус сложный,

Ты запросто схватиться можешь

За образ самой интересной,

И стать поистине известным

Навечно, до скончания дней,

Назвав фамилией своей.


Ведь в нашем иллюзорном мире

В избытке плавают в эфире

Любые мысли всей Земли.

Они твои. Они мои.


* * *


Вестник


Город, город стоит немой.

Холод, холод пронзает стены.

В небе ворон как часовой

Ожидает моей смерти.


Кружит, кружит над головой

Чёрный вестник, маша крылами,

Как зазубренными ножами,

Раздирает ковчег земной.


Режет мир на куски, на клочки,

На ломти, на отрезки, фрагменты -

Серпантиновые ленты

Исчезают, как пепел в ночи.


Сыплет листья усталый лес -

Книги, ручки, столы, табуреты,

Апельсиновые конфеты

Извергаются из небес...


Город, город стоит чужой.

Холод, холод пронзает тело.

Чёрный ангел, склонясь надо мной,

Начинает своё дело.


* * *


Крадущий время


Водрузив на себя непростое бремя,

Незаметно являясь то здесь, то там,

Этот старый разбойник крадущий время,

Беспрестанно крадущийся по пятам,


Словно чует любые набеги смуты,

Когда кажется, будто время - хлам,

Чтоб украсть драгоценные минуты

И прибавить к своим золотым часам.


Где в душе возникает сомненья семя,

Поджидает призрак в глухом углу,

Чтобы на земле обессмертить время,

Он ведёт затейливую игру.


Сокруши свой страх, одолей беспечность,

Окунись в живой, дикий океан,

Где на ряби волн, отражаясь в вечность,

Замирает миг, что вкушаешь сам.


* * *


Просто твоё время истекло


Если обруч солнца золочённый

Скатится за горизонт, как мяч,

Если звезды в небе обречённо

Понесутся, словно кони, вскачь,


Если взгляд внезапно отрешённо

Устремится в призрачную даль,

И упрямый разум возмущённый

Проберёт вселенская печаль,


Или мир, недавно ещё прочный,

Станет ненадёжным, как стекло,

Значит наступила твоя очередь.

Просто твоё время истекло.


* * *


Реквием по скелетам в шкафу


Верю ли я в легенды?

Верю ли в чепуху -

Что, например, скелеты

Тайно живут в шкафу?


Грубый сарказм умерив,

Воздуха в грудь набрав,

Я открываю двери

В тот пресловутый шкаф.


Из темноты, из муки,

Словно солдаты в ряд,

Браво выходят духи,

Строем, как на парад.


Их вековые кости

Так нагоняют страх,

Что, закипев от злости,

Вмиг превращает в прах,


Крошит, как хлам бумажный,

Вдруг осмелевший ум

Всё, что казалось важным,

Без суеты и дум.


Немощны и безлики

Тени в людской толпе.

Лишь золотые блики

Путь освещают мне.


* * *


Термометр


Перейти на страницу:

Похожие книги

Черта горизонта
Черта горизонта

Страстная, поистине исповедальная искренность, трепетное внутреннее напряжение и вместе с тем предельно четкая, отточенная стиховая огранка отличают лирику русской советской поэтессы Марии Петровых (1908–1979).Высоким мастерством отмечены ее переводы. Круг переведенных ею авторов чрезвычайно широк. Особые, крепкие узы связывали Марию Петровых с Арменией, с армянскими поэтами. Она — первый лауреат премии имени Егише Чаренца, заслуженный деятель культуры Армянской ССР.В сборник вошли оригинальные стихи поэтессы, ее переводы из армянской поэзии, воспоминания армянских и русских поэтов и критиков о ней. Большая часть этих материалов публикуется впервые.На обложке — портрет М. Петровых кисти М. Сарьяна.

Амо Сагиян , Владимир Григорьевич Адмони , Иоаннес Мкртичевич Иоаннисян , Мария Сергеевна Петровых , Сильва Капутикян , Эмилия Борисовна Александрова

Биографии и Мемуары / Поэзия / Стихи и поэзия / Документальное
Собрание сочинений
Собрание сочинений

Херасков (Михаил Матвеевич) — писатель. Происходил из валахской семьи, выселившейся в Россию при Петре I; родился 25 октября 1733 г. в городе Переяславле, Полтавской губернии. Учился в сухопутном шляхетском корпусе. Еще кадетом Х. начал под руководством Сумарокова, писать статьи, которые потом печатались в "Ежемесячных Сочинениях". Служил сначала в Ингерманландском полку, потом в коммерц-коллегии, а в 1755 г. был зачислен в штат Московского университета и заведовал типографией университета. С 1756 г. начал помещать свои труды в "Ежемесячных Сочинениях". В 1757 г. Х. напечатал поэму "Плоды наук", в 1758 г. — трагедию "Венецианская монахиня". С 1760 г. в течение 3 лет издавал вместе с И.Ф. Богдановичем журнал "Полезное Увеселение". В 1761 г. Х. издал поэму "Храм Славы" и поставил на московскую сцену героическую поэму "Безбожник". В 1762 г. написал оду на коронацию Екатерины II и был приглашен вместе с Сумароковым и Волковым для устройства уличного маскарада "Торжествующая Минерва". В 1763 г. назначен директором университета в Москве. В том же году он издавал в Москве журналы "Невинное Развлечение" и "Свободные Часы". В 1764 г. Х. напечатал две книги басней, в 1765 г. — трагедию "Мартезия и Фалестра", в 1767 г. — "Новые философические песни", в 1768 г. — повесть "Нума Помпилий". В 1770 г. Х. был назначен вице-президентом берг-коллегии и переехал в Петербург. С 1770 по 1775 гг. он написал трагедию "Селим и Селима", комедию "Ненавистник", поэму "Чесменский бой", драмы "Друг несчастных" и "Гонимые", трагедию "Борислав" и мелодраму "Милана". В 1778 г. Х. назначен был вторым куратором Московского университета. В этом звании он отдал Новикову университетскую типографию, чем дал ему возможность развить свою издательскую деятельность, и основал (в 1779 г.) московский благородный пансион. В 1779 г. Х. издал "Россиаду", над которой работал с 1771 г. Предполагают, что в том же году он вступил в масонскую ложу и начал новую большую поэму "Владимир возрожденный", напечатанную в 1785 г. В 1779 г. Х. выпустил в свет первое издание собрания своих сочинений. Позднейшие его произведения: пролог с хорами "Счастливая Россия" (1787), повесть "Кадм и Гармония" (1789), "Ода на присоединение к Российской империи от Польши областей" (1793), повесть "Палидор сын Кадма и Гармонии" (1794), поэма "Пилигримы" (1795), трагедия "Освобожденная Москва" (1796), поэма "Царь, или Спасенный Новгород", поэма "Бахариана" (1803), трагедия "Вожделенная Россия". В 1802 г. Х. в чине действительного тайного советника за преобразование университета вышел в отставку. Умер в Москве 27 сентября 1807 г. Х. был последним типичным представителем псевдоклассической школы. Поэтическое дарование его было невелико; его больше "почитали", чем читали. Современники наиболее ценили его поэмы "Россиада" и "Владимир". Характерная черта его произведений — серьезность содержания. Масонским влияниям у него уже предшествовал интерес к вопросам нравственности и просвещения; по вступлении в ложу интерес этот приобрел новую пищу. Х. был близок с Новиковым, Шварцем и дружеским обществом. В доме Х. собирались все, кто имел стремление к просвещению и литературе, в особенности литературная молодежь; в конце своей жизни он поддерживал только что выступавших Жуковского и Тургенева. Хорошую память оставил Х. и как создатель московского благородного пансиона. Последнее собрание сочинений Х. вышло в Москве в 1807–1812 гг. См. Венгеров "Русская поэзия", где перепечатана биография Х., составленная Хмыровым, и указана литература предмета; А.Н. Пыпин, IV том "Истории русской литературы". Н. К

Анатолий Алинин , братья Гримм , Джером Дэвид Сэлинджер , Е. Голдева , Макс Руфус

Поэзия / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная проза / Публицистика
Полет Жирафа
Полет Жирафа

Феликс Кривин — давно признанный мастер сатирической миниатюры. Настолько признанный, что в современной «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» ему отведён 18-й том (Москва, 2005). Почему не первый (или хотя бы третий!) — проблема хронологии. (Не подумайте невзначай, что помешала злосчастная пятая графа в анкете!).Наш человек пробился даже в Москве. Даже при том, что сатириков не любят повсеместно. Даже таких гуманных, как наш. Даже на расстоянии. А живёт он от Москвы далековато — в Израиле, но издавать свои книги предпочитает на исторической родине — в Ужгороде, где у него репутация сатирика № 1.На берегу Ужа (речка) он произрастал как юморист, оттачивая своё мастерство, позаимствованное у древнего Эзопа-баснописца. Отсюда по редакциям журналов и газет бывшего Советского Союза пулял свои сатиры — короткие и ещё короче, в стихах и прозе, юморные и саркастические, слегка грустные и смешные до слёз — но всегда мудрые и поучительные. Здесь к нему пришла заслуженная слава и всесоюзная популярность. И не только! Его читали на польском, словацком, хорватском, венгерском, немецком, английском, болгарском, финском, эстонском, латышском, армянском, испанском, чешском языках. А ещё на иврите, хинди, пенджаби, на тамильском и даже на экзотическом эсперанто! И это тот случай, когда славы было так много, что она, словно дрожжевое тесто, покинула пределы кабинета автора по улице Льва Толстого и заполонила собою весь Ужгород, наградив его репутацией одного из форпостов юмора.

Феликс Давидович Кривин

Поэзия / Проза / Юмор / Юмористическая проза / Современная проза