Я исчезну во тьме. Дело об «Убийце из Золотого штата»

Он прошел мимо комнат с закрытыми дверями прямиком в большую спальню в северо-западном углу дома. Стоя в дверях, очутился лицом к постели, расстояние до которой не превышало десяти футов. Женщина лежала в постели одна. Она спала на животе, лицом в подушку, провалившись в сон, подобный «прыжку в пропасть со скалы сознания» – в него не погружаешься, а падаешь камнем. Кем она была за мгновение до того, как неизвестный грубо выдернул ее из ничем не отягощенного сна? Эстер Макдоналд[56] была миниатюрна: в те времена, когда ее имя было популярно, про таких говорили: щепка. На родине, в одном из штатов холодного Среднего Запада, она в девятнадцать лет вышла замуж. Брак продлился десятилетие и оказался бездетным и нежизнеспособным. Вдруг оказалось, что ей тридцать, а на Среднем Западе это больше, чем на побережьях. Песня «Мечты о Калифорнии» стала призывом к солнечному будущему. Они с подругой переехали в Сан-Франциско. «Лето любви» кончилось, но область залива Сан-Франциско сохранила репутацию места, где не исключены экспромты, где можно сбросить с себя груз прошлого и начать новую жизнь.

Появились новые места работы: в оптовом цветочном магазине и в компании по ремонту электродвигателей. Хозяин ломбарда на двадцать лет старше соблазнил ее украшениями и пригласил пожить с ним в Данвилле. Его дом находился в пяти милях от разлома Калаверас – крупного ответвления разлома Сан-Андреас. Спустя полгода они расстались полюбовно. Он съехал, выставил дом на продажу и разрешил ей остаться в нем, пока его не купят. У нее завязывался роман с коллегой, хозяин ломбарда по-прежнему находился на периферии. Сердечные дела оставались двойственными и неразрешенными.

Вот кем была женщина, спавшая в этом доме той холодной декабрьской ночью: она начинала жизнь заново в штате, где крытые фургоны переселенцев наконец остановились надолго и где начались легендарные преобразования; она имела не слишком благополучную личную жизнь, и вскоре ей придется измениться безвозвратно. Насколько длительной может стать травма, если вдруг оказывается, что теплое гнездышко, в котором ты только что спала, может стать твоей могилой? Время шлифует рваные края ран, но шрамы остаются навсегда. Безымянный синдром постоянно присутствует в организме, подолгу никак себя не проявляя, но иногда вдруг начинает распространять мощные волны боли и страха.

Чья-то рука схватила ее за шею. Какое-то тупое оружие уткнулось сбоку в горло. По меньшей мере десять следователей в Северной Калифорнии смогли бы точно предсказать первые слова, произнесенные шепотом в темноте:

– Не шевелись. Не кричи.

Он вернулся. Точнее, сделал петлю. Неопределенность его курса, произвольность нападений превратили его в непредсказуемую темную силу, волну преступности, состоящую из единственного человека.

Первые помощники шерифа, поднятые по тревоге, прибыли в 5.19 утра. Напряжение резко усилилось при виде красноречивых свидетельств. Завязанные узлом белые обувные шнурки. Разорванное на полосы оранжевое полотенце. Перерезанные телефонные провода. В доме царил бодрящий холод. Неизвестный отключил термостат и радио – видимо, чтобы их шум не мешал прислушиваться. Работали рации. Звонили телефоны. В синевато-черных предрассветных сумерках начали прибывать люди. Подъехал следователь Ларри Кромптон, чтобы осмотреть место преступления. Поиск значимых деталей помог ему сосредоточиться, привел в состояние боевой готовности, несмотря на ранний час. Он отметил и табличку агентства недвижимости во дворе перед домом, и пустующий дом по соседству, и железнодорожные пути за задним двором – идеальные условия, разжигающие НСВ и направляющие его к единственной цели.

Через несколько недель Кромптона повысят в звании до сержанта, он присоединится к срочно сформированной специальной группе, занимающейся делами НСВ. Входя в тот дом и слыша, как за ним закрывается дверь, Кромптон еще не подозревал, что будет расследовать это дело весь остаток своей жизни. Оно станет чем-то вроде игры в «виселицу», в которой он наотрез отказывался проиграть: все догадки были ошибочными, фигурку человечка из палочек уже почти повесили. Кромптон не делал последний ход, старался оттянуть поражение, ожидая, что или он сам, или кто-нибудь из его преемников переломит ход событий и заполнит все пробелы. Только тогда будет поставлена точка и длительная, изнуряющая погоня в темноте увенчается обретением простейшего и вожделенного трофея – имени человека.