Я искал тебя тысячу лет (СИ)

Мысли о младшей сестрёнке заполнили сознание Венди, отогнали проклятую моль, и из-под одеяла высунулась русая макушка и два тревожно-серых глаза с длинными ресничками.

– Нет. Не знаю, что на меня нашло. Сейчас я соберусь.

Джеймс и сам как-то неосознанно тянул время: предложил горячую ванну, поздний завтрак, который превратился в обед, решил переодеться, потом Венди наряжалась перед ним то в одно платье, то в другое… Она высказала опасения, что не очень представляет себе встречу с семьёй, что надеется просто подсмотреть за обстановкой в доме в окошко и не может придумать, как будет объясняться перед отцом, и вообще, что всё это как-то сложно и глупо… капитан подбадривал её, хотя сам предвидел гораздо более серьёзные последствия этой маленькой прогулки. И самой виноватой, самой отравленной горечью частичкой своей души надеялся на них.

И они не заставили себя ждать.

Вечерело. Погода и атмосфера в Лондоне похожи были на декабрь или конец ноября: тухло, грязно, холодно до стука зубов, темнеет рано, тучи зимние, рваные, но каменные мостовые при этом весело освещены ярко-жёлтыми огоньками да неожиданными улыбками прохожих, какие попадаются только в преддверии длинных праздников и дарят тепло всякому печальному встречному. Прежний маршрут, по которому Джеймс и Венди шли, как будто, вчера, только теперь они были оба подавлены, хотя и старались делать вид, что просто замёрзли; прежний угол, дом номер 27, а вон там, неподалёку, виднеется и дом номер 14 с окошком на третьем этаже, в которое так удобно было возвращаться, смело ступая по корабельной доске босыми ножками, по-взрослому придерживая полы детской ночной сорочки на подобие бального наряда.

Вы когда-нибудь возвращались в места своей юности, где не бывали много лет? Тогда вы точно поймёте Венди. Дом – совершенно такой же! – но всё вокруг него поменялось. Где была цветочная лавка – теперь парфюмерный магазин. Вместо любимой булочной ремонт обуви, о, а вот и булочная, но название другое, и запах другой, и, наверняка, другой хозяин. Табличка «27» вообще не та, что должна быть, и, видимо, уже давно: успела заржаветь с уголков. Погодите-ка… и дом 14 тоже не совсем тот, что раньше, кажется у него дверь нового цвета? Нет, это вообще новая дверь, вся дверь! Венди поправила шерстяной платок, в который были укутаны её ушки и волосы, и неосознанно прижалась к Джеймсу поближе. Дом 14 спал, свет потушен, хозяева, наверное, ушли в гости? Означает ли это, что у Дарлингов всё хорошо, и Эмили доставлена в сохранности? Ой! Чей это голос на соседней стороне улицы?

– Котёнок, ты уже большая, маме тяжело!

– Не большая! Не тяжело!

– Хорошо, давай в последний разок.

Пожилой господин в длинном пальто и котелке из войлока, из-под которого виднелся седеющий затылок, и его миловидная жена, семенящая рядом точно по камушкам, чтобы каблучки не проваливались, держали за руки маленькую озорную девочку. Она ухватилась цепкими ручками за мамину и папину перчатки и задрала обе ноги кверху, чуть-чуть не плюхаясь попой в лужи. Позади них шла ещё одна тройка: усатый мужчина в очках и с серьёзным лицом, мы знаем, что ему было двадцать шесть, но выглядел он на все тридцать шесть, почти как Джеймс, рядом с ним низенького роста улыбчивая леди, придерживающая живот на приличном сроке, а сбоку от неё молодой двадцатилетний парень, самый высокий из всей компании. Тот, который в очках, закатил глаза, строго отрепетированным движением пошевелил усами и неестественно заунывно объявил:

– Только посмотрите, какой стыд. Теперь все ваши соседи знают, кто самая невоспитанная девочка в Лондоне.

– Джо-о-он, – с совершенно одинаковой издевательской и любящей интонацией протянули обе миссис Дарлинг, в которых мы узнали Клэр и жену Джона, с ней мы ещё не познакомились лично, её звали Ларита.

– Ты просто ужасен, – закрыл лицо руками высокий парень и сочувствующе зыркнул в щёлочку на большой ларитин живот, – Подумать только, вот-вот сам станешь отцом, и такой зануда! Бьюсь об заклад, даже сказки рассказать не сможешь!

– Не выдумывай, Майкл, – тепло ответила ему миссис Дарлинг старшая, лихо отпрыгивая в сторону от дочери, когда та решила приземлиться-таки ногами в самую глубокую лужу, – Джон станет прекрасным папой.

Миссис Дарлинг младшая в это время заботливо поправила очки на носу у Джона, и он на мгновение превратился в простого двадцатишестилетнего счастливца, но быстро сбросил с себя это недостойное лицо и надел прежнее, умное, которое вызывало у Майкла и у Эмили приступ тошноты.

– Заходите на ужин, – предложил сыновьям мистер Дарлинг уже почти у самой двери дома 14.

– Спасибо, мистер Дарлинг, – ответила Ларита, – но я так устала! Мечтаю скорее лечь. Джон, давай поймаем кэб?

Джон явно хотел что-то посчитать, но отец глянул на него так выразительно, что он ответил:

– Конечно, дорогая.

Майкл прыснул и сказал:

– А я зайду! У меня три дня выходных до следующего рейса. С удовольствием злоупотреблю вашим гостеприимством и пудингом.

Эмили захлопала в ладоши.