Я искал тебя тысячу лет (СИ)

Рукава у платья были очень узкими от локотков до запястий и спускались почти до половины ладони, Венди внезапно пришло в голову, что на таком рукавчике будет великолепно смотреться старый (и самый-самый любимый) браслет из подзорной трубы. К тому же, его золотые узоры создадут некое подобие ансамбля с позолоченными нитями вдоль косточек корсета, а золотистый гребешок «Птичка и ирис» от Вольферса чудно впишется по цвету к зеленовато-серому вельвету из вискозы. У гребешка имелось три зубчика.

Один крепко засел в причёске, удерживая две косички в пучке, из-под которого выбивались рассыпчатые пепельные волны, не такие длинные, как у капитана, но удивительно шелковистые, жаждущие лёгких, любовных поглаживаний.

Второй кольнул Джеймса. Джеймс всегда замечал детали, был чуток и неравнодушен к мелочам… он, конечно, подал леди руку, помогая взойти к нему на шканцы, поцеловал её с упоением, сделал множество самых искренних комплиментов, но и «Птичка», и браслет, смотрели на капитана с немым укором, напоминая, что он выбрал поддаться своим чувствам вместо того, чтобы сразу найти для своей возлюбленной способ избавиться от проклятья, истинную суть и чудовищность которого он только теперь по-настоящему понимал.

А третий вонзился в сердце Томаса Абрамсона: допущенный на борт в качестве гостя, парень не мог усидеть на месте, всячески помогал пиратам тут и там, подхватывал деятельность экипажа, ассистировал везде, где было возможно, хотя прямых приказов не получал, и, когда Венди появилась на палубе, он как раз возился неподалёку от лестницы на квартердек. В жизни ему ещё не встречались такие миленькие и грациозные леди, а разных леди встречал он немного, но, скажем прямо, и немало, и Венди была вне всякого сомнения прекрасней всех. Она покорила его сначала своей сказочной красотой и юностью, затем своей жизнерадостностью и открытостью; став случайным свидетелем того, как она смотрит на Капитана Крюка, Томас всю ночь видел сны, в которых она смотрела так на него, а теперь, наблюдая за её стройной фигуркой, он и вовсе обнаружил, что, кажется, любил её с детства. Ему, пусть талантливому, но простому и пока небогатому моряку, никогда не заиметь такую спутницу! Томас мало понимал в роскоши, но гребешок в косичках, платье, обтягивающее осиную талию (вот бы подержать её в своих руках!), вязаная штучка на плечиках, – парень даже не знал, как она называется, это было болеро, – всё создавало впечатление эксклюзивных и баснословно дорогих вещиц. Куда там ему, штурману на грузовом пароходе.

Томас очень старался не подглядывать много, но всё равно маячил на виду, Венди, в конце концов, заметила его и весело помахала ему рукой. Переносица зажглась, парень взмахнул в ответ, и леди, перекинувшись парой слов с капитаном, уверенно отправилась Томасу навстречу. Она сама подала ему руку, ожидая, чтобы ей помогли сойти с лестницы, потом сама, смеясь, обхватила его локоть для лучшей устойчивости, и предложила побыть её компанией для символической прогулки к бортику. Неужели всё это настолько не имело для неё значения? Конечно! Томас для неё был, вроде как, всё тем же Потерянным мальчишкой, просто подросшим. Сам же Томас чуть с ума не сошёл, пока провожал леди Венди.

– Расскажите же мне, Томас, что случилось с Вашими друзьями, как они поживают? Хрюндель, Мишка, Лапка, и… Тигрёнок, правильно?

– Да, леди Венди! Мишка, его зовут Чарли, и Лапка, Генри, работают в булочной помощниками пекаря. Им сейчас лет по шестнадцать-семнадцать. Тигрёнок, Стэн, кочегар, я очень давно его не видел. А Оливер, который Хрюндель, работает будильщиком по утрам, а днём и вечером – крысоловом. С ним мы до сих пор дружим!

Учитывая то, что все дети были сиротами, Венди решила, что они очень достойно устроились, но Томасу, конечно, повезло больше всех.

– Прошу прощения, леди Венди… э. Могу я задать личный вопрос? – парень почесал дурацкую переносицу.

– Конечно, Томас, спрашивайте!

– Как вышло, что… э… я старше Вас?

– Ох, – Венди опять захихикала, – я не знаю! Вернее, знаю чуть-чуть, но объяснить это сложно. Считайте, что… – Венди подумала, припомнила, как недавно Джеймс отвечал на подобный вопрос, и сформулировала так, – Нетландия не даёт нам стареть. Остров нас, как бы, заколдовал, и мы все, как Питер Пен, всегда в одном возрасте. Только взрослые. Какой, кстати, сейчас год? Двадцать… хм, девятый?

– Тридцать первый.

– Ох. Давайте лучше о Вас ещё поговорим! Вам нравится на флоте? Много стран уже повидали?