Я искал тебя тысячу лет (СИ)

Однако, совсем рядом с ними, буквально за их спинами, прямо над их головами, существовало также нечто очень мощное, громадное, невидимое и оттого ужасающее, незаметно распространяющее своё влияние, как чудовищный исполинский магнит, оно дышало в затылок, грозно скрежетало зубами, и липкими щупальцами пробиралось сквозь дырочки для пуговиц, щёлочки швов, шрамы, царапинки и поры в коже к прозрачно трепещущим тоненьким оболочкам, за которыми в безропотном смирении сжимались от страха встревоженные души.

Джеймс и Венди до полуночи гуляли по улицам Рочестера, погружённые друг в друга. По просьбе маленькой мисс, Джеймс рассказал ей несколько интересных историй, связанных с городом и его достопримечательностями, но если бы мы спросили его на следующий день, какие сюжеты он выбрал, он вспомнил бы только, как загорались то любопытством, то удивлением, то восторгом девичьи глаза цвета лезвия славной шпаги. Впрочем, если бы мы также поинтересовались у Венди, о чём повествовал капитан, она бы стыдливо пролепетала, что, наверное, не слишком внимательно слушала, и помнит только, как её ушки ласкал шёлковыми нотами глубокий баритон.

Когда они добрались до брига, Джеймс, медлительно наслаждаясь процессом, помог Венди распустить шнуровку на спине и, зевающую, устроил её в кровати. Он аккуратно уточнил, не будет ли она через чур потрясена, если он разденется до белья, и Венди, залившаяся краской, ответила, что, наверное, нет. Капитан со смешком пообещал, что сию секунду спрячется под одеяло, чтобы не смущать свою малютку, стянул с себя рубаху и портупею без крюка, сел на угол кровати, избавился, наконец, перед сном от бриджей, чего не смел позволять себе ранее, и улёгся у стены на спину, потягиваясь и убирая волосы вбок.

– Джеймс?

– М-м, сладкая?

– Разреши, я тебя обниму?

– М-м! Ты же знаешь, что тебе не требуется на это моё разрешение, правда? Иди сюда.

Он запустил под Венди запястье и притянул девушку к себе, предлагая занять своё большое и тёплое плечо вместо подушки. Её голова самым идеальным и удобным образом легла в ямочку под суставом, а ноготки тут же зарылись в волосах на груди. Укрывая её кисть своей, Джеймс сонно пробормотал в русую макушку:

– Можно так будет всегда? Молю тебя, Венди, что бы ни случилось, делай так всегда.

– Да… обещаю, мой капитан.

– Мой капитан… – как зачарованный, повторил за ней Джеймс.

Ушком (и всем своим телом тоже) Венди слышала, как колотится доброе сердце, заботливо накрытое её ладонью, и Джеймс даже не пытался унять его ритм. Это было, наверное, одной из самых удивительных его черт: капитан всецело отдавался чувствам, обуревавшим его, позволял им захватить себя и качать на волнах, или швырять об скалы. Венди находила эту способность очень особенной, человечной и бесконечно притягательной. В обществе, которое окружало её в другой жизни, было принято прятать свои чувства, вести себя в соответствии с неписаным сводом правил, подходить под жёсткие рамки. Чувственность Джеймса она воспринимала, как показатель великой силы, колоссальной воли и масштаба духа человека, не стесняющегося быть собой и честно проживать все свои эмоции, будь-то слепое обожание или ледяная ярость, сексуальное возбуждение или ядовитое горе. И это невероятное для мужчины качество Джеймс парадоксально сочетал с высочайшей степенью воспитанности: всегда, даже в пиковые мгновения любых разыгравшихся чувств, он был вежлив, учтив и интеллигентен. Потому-то, наверное, его глаза частенько выглядели печальными, как будто он не был уверен, что человек, испытывающий такие острые грани эмоций, всё ещё может называться джентльменом. А ещё, Джеймс искренне интересовался чувствами Венди, считался с ними, заботился о них и делал всё возможное, чтобы ни в коем случае их не ранить.

В общем, разглядев однажды такого человека, не полюбить его было просто невозможно.

Сам капитан, конечно же, всего этого о себе и знать не знал.

– Мой… дорогой?.. – робко предложила Венди.

– Дорогой… – было тихое эхо.

– Милый?

– Милый…

– Джеймс, ни один эпитет из тех, что приходят мне в голову, тебе не подходит, – задумчиво прошептала девушка, – В смысле, я имею ввиду, что их, как бы это правильно выразить… не хватает. Помнишь, ты говорил, что никакой комплимент и на десятую часть не описывает… в общем, я очень хорошо понимаю, о чём речь.

– Я не нахожусь, что ответить тебе, моя ласточка. Наверное, я попал в сказку.

– Мой капитан, – сонно подытожила Венди, устраиваясь на груди у Джеймса поудобнее и закрывая глаза.

– Твой навсегда.

Глубоко убеждённый, что лучше и быть не может, капитан уснул, предварительно убаюкав нежностями малышку на своей груди, чтобы обнаружить с утра, что неведомые Боги, которые вдруг стали к нему чрезвычайно милосердны, продолжают щедро открывать ему новые уровни счастья.