Я историю излагаю... Книга стихотворений

Мужья со своими делами, нервами,
чувством долга, чувством вины
должны умирать первыми, первыми,
вторыми они умирать не должны.

Жены должны стареть понемногу,

хоть до столетних дойдя рубежей,
изредка, впрочем, снова и снова
вспоминая своих мужей.

Ты не должна была делать так,

как ты сделала. Ты не должна была.
С доброй улыбкою на устах
жить ты должна была,
долго должна была.

Жить до старости, до седины

жены обязаны и должны,

делая в доме свои дела,

чьи-нибудь сердца разбивая
или даже — была не была —
чарку — в память мужей — распивая.

«Мне легче представить тебя в огне, чем в земле…»

Мне легче представить тебя в огне, чем в земле.
Мне легче
взвалить на твои некрепкие плечи
летучий и легкий,
вскипающий груз огня,
как ты бы сделала для меня.

Мы слишком срослись. Я не откажусь от желанья

сжимать, обнимать негасимую светлость пыланья
и пламени
легкий, летучий полет,
чем лед.

Останься огнем, теплотою и светом,

а я, как могу, помогу тебе в этом.

Тане

Ты каждую из этих фраз
перепечатала по многу раз,
перепечатала и перепела
на легком портативном языке
машинки, а теперь ты вдалеке.
Все дальше ты уходишь постепенно.

Перепечатала, переплела

то с одобреньем, то с пренебреженьем.
Перечеркнула их одним движеньем,
одним движеньем со стола смела.

Все то, что было твердого во мне,

стального, — от тебя и от машинки.
Ты исправляла все мои ошибки,
а ныне ты в далекой стороне,
где я тебя не попрошу с утра
ночное сочиненье напечатать.
Ушла. А мне еще вставать и падать,
и вновь вставать.
Еще мне не пора.

Кое-какая слава

Конечно, проще всего погибнуть,
двери на все замки запереть,
шею по-лебединому выгнуть,
крикнуть что-нибудь и умереть.

Что проку от крика в комнате запертой?

Что толку от смерти взаперти?
Даже слепец, поющий на паперти,
кому-нибудь выпевает пути.

Еще неизвестно, у литературы

есть ли история. Еще неясней,
как там у вас состоится с ней,
а тут все дураки, и дуры,

и некоторые мудрецы и Москвы

и области слушают со вниманием
и реагируют с пониманием
на почти все, что слагаете вы.

Застал я все-таки аплодисменты

при жизни
и что-то вроде легенды
при жизни
и славы слабый шумок
тоже при жизни
расслышать смог.

Была эта слава вроде славки,

маленькая, но пела для меня,
и все книготорговые лавки
легко распродавали меня.
И в библиотеках иногда
спрашивали такого поэта.
И я не оплакиваю труда,
потраченного на это.

«Унижения…»