Читаем Я из огненной деревни полностью

Всё выглядело здесь просто, на этой поляне, обычно, знакомо. И памятник, подобных которому, мы немало видели в разных углах Белоруссии. И трибуна, которой стал кузов выходного сегодня грузовика, аккуратно поставленного куда надо. И выступления нескольких товарищей, с чего начался траурный митинг. И жерди ограды сразу за памятником, где сел и вдруг закукарекал петух, кстати, никого не рассмешив. И дождь, что как раз тогда и пошёл, когда ему вздумалось, не обращая внимания на людей с их речами.

И выступали люди просто.

Председатель местного колхоза Рыгор Захарович Каган. Тридцать лет тому назад – десятилетний еврейский мальчик, сын сельского кузнеца, дитя, что изведало бездну мук от врага и спаслось у своих людей. Теперь он – агроном с высшим образованием, хозяин, уважаемый людьми, с которыми работает. Говорит долго, но и толково, делая обзор международного положения, увязывая прошлое с задачами сегодняшнего дня, и, между прочим, когда говорит о том, что происходило здесь тогда, невольно роняет фразу, которую хочется записать:

«Мужчины с погонами на плечах убивали женщин, немощных стариков и детей…»

Просто это сказано, однако ж и продуманно, прочувствованно по-своему, во всю глубину того страшного несоответствия: мужчины с погонами – не солдаты, а убийцы беззащитных.

Затем выступил Савицкий Иван Максимович, здешний человек, который работает в райсовете, а тридцать лет тому назад прошёл через ад збышинского дня. В отличие от председателя колхоза он написал свою речь заранее, её по службе перепечатала машинистка. Однако дождь, что как раз тогда припустил, мешал читать, а слёзы туманили взгляд. Савицкий менее уравновешенный, чем Каган, намного старше его, более утомлённый и впечатлительный, и речь его как-то не получилась. А может, нам так показалось ещё и потому, что утром, перед приездом в Збышин, мы с ним встретились в Кировске, где нам Иван Максимович рассказал о том дне и много, и на всю душу – слёзы пряча в дыме папирос, которые он прикуривал одну от другой.

…Замужняя сестра жила на окраине Збышина, метрах в трёхстах от леса, и он, молодой партизан, зашёл к ней на рассвете, винтовку припрятав на опушке.

Сестра готовила завтрак, а Иван прилёг на кровати и забавлялся с малыми племянниками. И тут зашли полицаи. Спросили, нет ли партизан. Они были не местные и его не знали. Приказали идти на собрание. (Зловещее «собрание»! Почти всюду каратели начинали с этого…) Съели приготовленное не для них и ушли.

Хозяйка, взяв малышей, пошла, куда было приказано, а Иван, на всякий случай, залез на сеновал. Начал смотреть сквозь щели в щите.

Тревога, страшное предчувствие начались тогда, когда сестру, которая приостановилась с детьми у калитки, трое немцев, что шли по улице, прикладами и с руганью погнали на то собрание… Сами они зашли в её хату, разбушевали там всё (ему было слышно), а потом пришли и в сарай. Иван закопался у самой стены в кострицу. Но они только корову выгнали на двор, погоняли кур и ушли.

«…И в этот момент, – рассказывает Иван Максимович, – в деревне началась страшная стрельба…»

Юноша понял, что стреляют людей… и произошло снова то удивительное, о чём мы слышали от многих, – в самой несоответствующей ужасающей ситуации человека клонило ко сну. «Начинаю дремать, засыпать начинаю – но тут послышался шум, запахло дымом…» Выглянув через щель, он увидел, что все постройки вокруг подожжены, все горит – хата, истопка, сеновал. – «Пускай он, сарай, хорошо загорится, – подумал он, – тогда я вылезу, тогда немцев близко не будет». Как ни закутывался в пальто – припекало. Соскочил с сеновала и – во двор.

«…Что ж мне делать? Бежать в воротца – там горит истопка. Справа горит хата. А между сеновалом и хатой, метрах так в десяти, частокол стоит, и притом метра три высоты. Ну, во-первых, это горит и другое горит – может сбить меня огнём. Ну, меня это не испугало. Меня испугало то, что я подымусь на три метра и немцы увидят меня. Думаю, лечь посреди двора – постройка густая, я не выдержу… Ну, какая-то просто интуиция. В этом сарае было трое дверей. Я вышел из одних и в другие вошёл. И всё горит надо мной. Потом я в третьи двери – гляжу: дырка! Под стену дырка! Кто её выкопал, эту дырку – то ли собаки, то ли люди для спасения?.. «Ну, – думаю, – я спасён!..».

Сарай загорелся. И я стою там. Ну, знаете, когда свечка горит, так по краям жарко, а в середине – нет. Горит хлев кругом меня, а я стою. И когда мне уже невозможно было стоять, меня припекать начало, я и полез под стену. А там было жито. Уже прятало человека. А впереди стояло Левоново гумно, моей сестры деверя. Я так решил, что я вот доползу до того гумна, а там, где бульба посажена, – по борозде в лес. Там у меня винтовка и – я ушёл!..

Перейти на страницу:

Все книги серии История в лицах и эпохах

С Украиной будет чрезвычайно больно
С Украиной будет чрезвычайно больно

Александр Солженицын – яркий и честный писатель жанра реалистической и исторической прозы. Он провел в лагерях восемь лет, первым из советских писателей заговорил о репрессиях советской власти и правдиво рассказал читателям о ГУЛАГе. «За нравственную силу, почерпнутую в традиции великой русской литературы», Александр Солженицын был удостоен Нобелевской премии.Вынужденно живя в 1970-1990-е годы сначала в Европе, потом в Америке, А.И. Солженицын внимательно наблюдал за общественными настроениями, работой свободной прессы, разными формами государственного устройства. Его огорчало искажённое представление русской исторической ретроспективы, непонимание России Западом, он видел новые опасности, грозящие современной цивилизации, предупреждал о славянской трагедии русских и украинцев, о губительном накале страстей вокруг русско-украинского вопроса. Обо всем этом рассказывает книга «С Украиной будет чрезвычайно больно», которая оказывается сегодня как никогда актуальной.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Александр Исаевич Солженицын , Наталья Дмитриевна Солженицына

Публицистика / Документальное
Частная коллекция
Частная коллекция

Новая книга Алексея Кирилловича Симонова, известного кинорежиссера, писателя, сценариста, журналиста, представляет собой сборник воспоминаний и историй, возникших в разные годы и по разным поводам. Она состоит из трех «залов», по которым читателям предлагают прогуляться, как по увлекательной выставке.Первый «зал» посвящен родственникам писателя: родителям – Константину Симонову и Евгении Ласкиной, бабушкам и дедушкам. Второй и третий «залы» – воспоминания о молодости и встречах с такими известными людьми своего времени, как Леонид Утесов, Галина Уланова, Юрий Никулин, Александр Галич, Булат Окуджава, Алексей Герман.Также речь пойдет о двух театрах, в которых прошла молодость автора, – «Современнике» и Эстрадной студии МГУ «Наш дом», о шестидесятниках, о Высших режиссерских курсах и «Новой газете»…В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Алексей Константинович Симонов

Биографии и Мемуары

Похожие книги

И пели птицы…
И пели птицы…

«И пели птицы…» – наиболее известный роман Себастьяна Фолкса, ставший классикой современной английской литературы. С момента выхода в 1993 году он не покидает списков самых любимых британцами литературных произведений всех времен. Он включен в курсы литературы и английского языка большинства университетов. Тираж книги в одной только Великобритании составил около двух с половиной миллионов экземпляров.Это история молодого англичанина Стивена Рейсфорда, который в 1910 году приезжает в небольшой французский город Амьен, где влюбляется в Изабель Азер. Молодая женщина несчастлива в неравном браке и отвечает Стивену взаимностью. Невозможность справиться с безумной страстью заставляет их бежать из Амьена…Начинается война, Стивен уходит добровольцем на фронт, где в кровавом месиве вселенского масштаба отчаянно пытается сохранить рассудок и волю к жизни. Свои чувства и мысли он записывает в дневнике, который ведет вопреки запретам военного времени.Спустя десятилетия этот дневник попадает в руки его внучки Элизабет. Круг замыкается – прошлое встречается с настоящим.Этот роман – дань большого писателя памяти Первой мировой войны. Он о любви и смерти, о мужестве и страдании – о судьбах людей, попавших в жернова Истории.

Себастьян Фолкс

Классическая проза ХX века
Алые Паруса. Бегущая по волнам. Золотая цепь. Хроники Гринландии
Алые Паруса. Бегущая по волнам. Золотая цепь. Хроники Гринландии

Гринландия – страна, созданная фантазий замечательного русского писателя Александра Грина. Впервые в одной книге собраны наиболее известные произведения о жителях этой загадочной сказочной страны. Гринландия – полуостров, почти все города которого являются морскими портами. Там можно увидеть автомобиль и кинематограф, встретить девушку Ассоль и, конечно, пуститься в плавание на парусном корабле. Гринландией называют синтетический мир прошлого… Мир, или миф будущего… Писатель Юрий Олеша с некоторой долей зависти говорил о Грине: «Он придумывает концепции, которые могли бы быть придуманы народом. Это человек, придумывающий самое удивительное, нежное и простое, что есть в литературе, – сказки».

Александр Степанович Грин

Классическая проза ХX века / Прочее / Классическая литература