Я хочу ребёнка

Я тщательно следила, чтобы Дима отказывался от алкоголя с 10 по 18 дни цикла. Под запретом был даже бокал вина, даже маленькая бутылочка пива. Я отказывала ему, если он приставал ко мне, а тест еще не показал заветные две полоски, врала, что очень устала, потому что мне не хотелось расходовать сперматозоиды впустую. В день овуляции я надевала соблазнительное бельё и обольщала Диму. Мы занимались сексом, но он отдавал какой-то механистичностью. Весь процесс я была сосредоточена на результате, и радости было мало. Ещё доктор сказала, что нужно полежать, не вставая хотя бы пол часика, поэтому кухонный стол, кресло и душ отпадали, и я тащила Диму в спальню. И из нашей сексуальной жизни пропала спонтанность, резко сократился ассортимент поз и мест, где можно было зачать ребёнка.

В итоге я относилась к Диме, как к племенному быку-осеменителю. Мы больше не занимались любовью: я вылавливала его в дни овуляции и использовала, как инструмент, которым делают детей. Ни о каком интиме и речи не шло, это было так же буднично и «романтично», как УЗИ с фаллическим датчиком, на котором болтается презерватив.

Я понимала, что моё поведение нелепо, но ничего не могла поделать: из сферы значимых для меня вещей начисто испарился оргазм, он перестал быть самоцелью, и я однажды поймала себя на мысли, что больше не получаю удовольствия от секса. Коитус (вычитанное с медицинских сайтов слово как нельзя лучше отражало всю бездушность и машинность процесса) преследовал одну цель – зачатие. Если зачатия не наступало, значит, время и силы на «пыхтение» были потрачены впустую.

Супружеский долг стал именно долгом, и мы платили по нему с огромными процентами. Я изображала страсть, охала, как актриса в порнофильме, а сама думала об одном: хоть бы получилось. Если мне когда-то и казалось, что порно – это лёгкий труд, я совершенно точно избавилась от этого заблуждения: тебе нужно следить за своими мыслями, за выражением лица, изображать хоть какое-то удовольствие, когда этого совсем не хочется. При этом всё происходящее будто бы даже происходит не с твоим телом, не трогает того, что у тебя внутри – какая-то полная отрешенность. Радости не было никакой, а оргазм, если он и наступал, был каким-то блёклым и бесцветным, и больше напоминал чувство облегчения, чем фантастический взрыв эмоций, как это было раньше.

Так я жила почти год. Этот круг ада назывался ожиданием. Я постоянно чего-то ждала: то овуляции, то двух полосок, ждала чуда… Я ждала, что всё получится само собой; что помогут назначенные мне таблетки; потом ждала результаты бесконечных анализов; ждала, что регулярные УЗИ помогут пролить свет, или дадут какую-то полезную информацию; я ждала, а жизнь шла своим чередом. Мимо проходили дни, которые могли бы быть заполнены звонкой весенней радостью или лёгкой осенней грустью, зимним созерцанием или болтовней за чашкой чая, путешествиями или гостями. Всё это было вытеснено попытками завести ребёнка, бесконечными походами к врачу и литрами выпитой у меня крови. Я каждый раз представляла, будто игла – это хобот какого-то насекомого, которое питается человеческим соком.

И тогда я начала понимать, почему так много пар не выдерживают испытания бесплодием. Мы с Димой сильно отдалились друг от друга за это время. Я не перестала его любить, но я злилась. Злилась на него, потому что считала его "бракованным" и "неполноценным", и виноватым в том, что другие женщины видят таковой меня. Я обвиняла его, пока что только про себя, даже не вслух, но это всё равно не очень-то способствует любви и доверию.

Мы мало обсуждали нашу проблему, потому что мне было не очень понятно как вообще об этом говорить: в каких фразах, каким тоном, жалеть ли друг друга, обвинять ли кого-нибудь? А Дима ничего не говорил потому что просто не видел проблемы. Конечно, ведь я многого ему не говорила, про причину моей «усталости», например.

И ещё я боялась, что значимость всего происходящего для нас не одинакова, боялась того, как Дима может оценивать ситуацию. Бесплодие для женщины – это такое же горе, как внезапно обнаруженная тяжелая болезнь. А для мужчины? Иногда мне казалось, Диму вообще не волнует то, что мы уже больше полугода назад начали делать ребёнка и до сих пор не сдвинулись с места. Мы с ним будто бы сидели каждый в своём мирке, в своей голове. Я думала, а вдруг он не выдержит и махнёт рукой? А если не выдержу я?

Зато за это время мы купили квартиру, и это было наше первое совместно нажитое имущество. Квартиру купили в том же районе, на Соколе, в новом доме. Мне тут нравилось: район хороший, очень зелёный, и дома вокруг тоже хорошие, не панельные пятиэтажки, соответственно, и контингент не такой, как в районе у родителей, например. Но даже радость от покупки квартиры всё равно была неполной, её омрачало наше горе. Моё горе.

* * *

– Всё нормально, овуляция идёт, – прокомментировала врач, изучая стопочку очередной фолликулометрии, – но где спермограмма супруга?