Я - хороший!

Им легко так говорить. А у меня всё внутри горит, как терпеть?! Когда на дверях появился Тимофей Иванович, я буквально подскочил с места. Наконец-то появился ответственный человек.

— Где Василий? — спросил он меня с ходу.

— Как? А вы разве не знаете?

— В прошлый понедельник с моим сыном занимались ремонтом машины. Сегодня утром захожу в гараж — пропал ящик с инструментами.

Я непонимающе уставился на него.

— А вы спросили у сына?

— Да он такой же беспутный, как Василий, — махнул рукой Тимофей Иванович. — Чего его спрашивать?!

— Погодите, а как это вы такого беспутного расхваливали здесь, устраивая на работу?

— Ну как, он же без работы ходил. Пожалел земляка…

— Вы взрослый человек вроде, а несёте детский лепет. Вы его в детский сад устраивали, что ли? Вам не стыдно такое говорить?

— А перед кем мне стыдиться?

— А передо мной не чувствуете?

Теперь он уставился на меня непонимающе.

Прошёл ещё один день в ожидании Васи. Нужно было срочно выполнить заказ, пришлось нанимать машину. Заехали на заправку. В окошечко кассы мне протянули бумаги.

— Тут у вас накопились ведомости без печати. Поставьте. И имейте в виду, что солярки осталось только пятьдесят шесть литров.

— Как так? Полтонны же было!

— Так ваш шофер всё и забрал. Сегодня утром тоже приезжал. Вы, говорит, вместо топлива деньгами дайте. Мы его прогнали. Такие наглые у вас водители. Нет чтоб к порядку призвать.

Стыд-то какой! Всё пропил, получается, Василий.

Где-то ещё через два или три дня появился, протрезвев. Слава богу, что машина цела. Я спросил его про солярку. Сделал вид, что не понимает.

— Вы что? За кого меня принимаете?

— Поехали на заправку, — сказал я. Думал, что он сразу признается. Но не тут-то было.

— Поехали, поехали! — начал сам меня торопить. — Я им щас устрою. Я им щас скажу!

А на заправке только и ждали. Как увидели его, выбежали все и окружили. Шум-гам, ругань… Особенно женщины не давали Васе и слова сказать. А тому хоть бы хны. Он вырвался из окружения, подошёл ко мне. Рот до ушей.

— Ну, мастера! — сказал. — Сами распродали соляру, на меня наговаривают. На их бумагах не моя подпись. Вызывайте экспертизу!

Когда вернулись на работу, сказал Василию, чтобы написал заявление по собственному желанию. Моё настроение в упадке, а его на подъёме. По его мнению, я никудышный руководитель, а он — хитрец, взял своё с организации. Мол, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Я смотрел в окно ему вслед. Человек, который должен был стать золотой опорой для семьи, для народа, для страны, имеющий хорошую специальность, умелые руки, идёт за единственной отрадой в жизни — найти, что плохо лежит, своровать, продать и напиться в своё удовольствие.

Харитон и домовой

Была привычка у Харитона по той или иной причине кем-то забытые вещи подбирать да возле своего дома в переулке складывать. Деревенский люд посмеивался над его повадками, но пользовался.

— Домового-переулочного привечаешь к себе, Плюшкин! — говорили ему.

А Харитон только рукой махал на это, но не переставал таскать к дому утерянные вещи. То санки подберёт, то кусок трубы, то колесо. Один раз даже телегу притащил с поля — кто оставил, неизвестно. Мелкие найденные вещи складывал на эту телегу.

Кому чего в хозяйстве надо, приходили к харитоновскому переулку. Или находили свои утерянные вещи, или подбирали подходящие для дела. Только сам Харитон никогда для своих нужд оттуда не брал.

— Испытывал уже, — говорил он. — Как что возьму из найденного, так вдвое больше теряю.

Как-то по зиме Харитон чуть не угорел в бане. В то время он ещё был в силе, любил париться подолгу. Поэтому особо никто и не хватился, когда его долго не было. Однако чей-то неожиданный ночной стук в окно: «Подберите Харитона!» — поднял всех домашних и помог спасти замерзающего в снегу.

Харитон ещё помнил, как парился на полке, но то, как очутился за дверью бани в снегу, из памяти отшибло. Это было дивом не только для виновника, но и для других. Только мудрые деревенские старики поговаривали:

— Не зря ты домового привечал! Он добро помнит!

— Это он тебя спас! Как пить дать!

Хотя Харитон в никаких домовых не верил, но промолчал. А односельчане привыкли к тому, что если имеется пропажа, иди к дому Харитона.

Когда старший сын Александр женился, настала пора его отделить. Для этой цели у Харитона давно был припасён за огородом добротный сруб. Поставил он дом для сына рядом со своим. Прямо на том переулке, куда по обыкновению собирал всякий найденный скарб. Получается, что перекрыл дорогу к роднику для деревенских. Конечно, к источнику можно пройти и другим путём, но мимо дома Харитона было привычнее. Годами ходили по этому пути. Да какой там годами — сотни лет, сколько помнят себя старики, столько и ходили по этому переулку.

Сосед — татарин дед Хамай пытался увещевать Харитона:

— Этот переулок остался ещё со времён наших дедов-прадедов. Большой грех ты делаешь, Харитон! Не дело это — переулок закрывать. Разве мало места у нас в селе?