Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук

Иными словами — абсолютно не любопытная с точки зрения опытов, четверка. Несмотря на это, гости из других миров вынуждены были пристально наблюдать за процессом появления на свет этих детей и дальнейшим их существованием, чтобы точно определить момент «прынгинБинДРВР». Что, в переводе на человеческий язык означало «момент, когда все пошло не так».

50

Гости из других миров видели все, с чем сталкиваются родители и их только что воспроизведенные на свет дети. По мнению этих гостей, люди не правы относительно многого. Грубейшая их (всмысле, людей) неправота заключается в применении бесконечно устаревшей методики выращивания потомства. На их родной планете давно уже применяются и ускорители роста, и инкубаторы с искусственным взращиванием потомства, и всевозможные виды высокотехнологичного оплодотворения.

На этой почве даже случился скандал между дежурными ПнаТВор и ПниТВар. Они вели службу в день 37476 перемещения КнаДрота (по нашему, 12 июля 1992 года). В задачи ПнаТВора и ПниТВара входило наблюдение за двумя человеческими детенышами через анальные инфракрасные камеры, установленные у заранее прозондированных соседей. Началось дежурство обычно и как всегда скучно. Наблюдатели зафиксировали температуру и состояние детей. Измерили общую напряженность процессов организма. Оценили дневную ситуацию. Затем, ПниТВар, сказал:

— Почему люди такие глупые? — для удобства, я сразу перевожу на понятный нам с вами язык, потому что сомневаюсь в том, что среди читателей будет достаточное количество знатоков языка КниПни.

— Что ты имеешь ввиду, ПниТвар?

— Ну, послушай, ПнаТвор, — обратился коллега, — они живут и размножаются как животные!

— Ты же знаешь, что это связано исключительно с развитием их технологий.

— Да, но я о другом. Почему мы до сих пор не поделились с ними нашими разработками?

— Ты говоришь как ТкиНТорец… — в их культуре, подобную синтецию можно было бы считать оскорблением и вот почему: ТкиНтор — воинственная планета революционистов на краю космоса. Когда-то, тысячи лет назад, жители ТкиНТора уничтожили свою же цивилизацию, в очередном междоусобном конфликте взорвав планету. После этого, они скитаются по вселенной и ведут пропагандистскую войну со всеми «устоявшимися взглядами». Иными словами, они так и устраивают революции, только теперь это революции со всей вселенной.

— Ну и пусть, — махнул ПниТВар, — главное, что я понимаю свою правоту. Вместо того, чтобы смотреть как они сами себя уничтожают, мы могли бы запросто научить их жить иначе.

— Послушай меня, ПниТВар, — сказал ПнаТВор, — ни ты ни я даже не догадываемся о том, почему ВсеСиделец (верховный лидер) назначил просмотр за этими существами. Ни ты ни я…

— Да ясно же, что какое дело важное эти двое совершат.

ПнаТВор пробормотал «ВсеЛрандол, ПнатвиИвроат ОАоырлОЫврв», что можно было однозначно трактовать как «ВсеСиделец прости нас и не ворчи». Он провел логтем по щеке ПниТВора в знак сочувствия и дружеских намерений. ПниТВор сделал в ответ тоже самое. Их дружба в тот момент окрепла и стала чище. Они оба заметили в глазах друг друга слезы. Они заметили, что оба смотрели с добротой и смирением. Они оба увидели как на лбу каждого стучит сердце. Они стали внимательнее друг к другу.

Единственное, что они упустили в тот момент, на что не смотрели — два брата двух лет от роду, за которыми они должны были сегодня следить, в ванной выпили жидкий концентрат стирального порошка. И в данный момент, ПниТВар и ПнаТВор смотрят друг на друга, пока два брата точно также смотрят друг на друга, лежа на кафеле и их кожа белеет.

51

Заняв место Булатов на посту руководителя, Семену досталось в наследство: обозначенный несколькими частями ранее письменный Т-образный дубовый стол, секретарь (которого он еще не получил, так как Катя ушла вместе с Булатовым), спецгруппа из трех очень крепких и профессиональных бойцов, 4 следователя.

Семен, к слову, мог бы перепоручить расследование по делу об этом Ротакоре кому-то из следователей. Он мог бы остаться в кабинете, то и дело вызывать к себе назначенного бедолагу, полоскать его на чем свет стоит и стать более-менее свободным. Но Семен считал, что не может этого сделать. Не может по той простой причине, что «если хочешь сделать что-то хорошо — делай это сам».

— Так поручи кому-нибудь из твоих этим делом заниматься и все, — сказала ему Эля.

— Не могу, — устало ответил Семен.

Диван, в другое время всегда чистый и аккуратно заправленный, был завален бумагами по этому делу. Семен окопавшись в заключениях криминалистов, записей немногочисленных свидетелей (в основном, соседи Егорова), отчетах о вскрытиях и фотографиях расчлененных трупов в стиле «самовар», устало смотрел на Элю. Она принесла ему чай и села рядом. Никакого интереса к фотографиям и записям мужа она не испытывала. Ей хотелось поддержать Семена.

— Ну смотри, — это означало «что-то Семен ты не договариваешь», — а так бы звонил им постоянно и материл, а они бы работали.

— Да я так не смогу, — искал сочувствия Семен, — меня будет начальство пожирать, а я просто сидеть буду? Нет, спасибо.