Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук

Эля обняла Семена и сделала вид, что поддержала. На самом деле, она, как и все женщины, понимала его чуть лучше, чем он понимает сам себя. Она видела, что это расследование (не смотря на полное молчание в СМИ) — это то ради чего он, ее муж пошел в Органы. Это первое (может быть единственное) НАСТОЯЩЕЕ дело в его карьере. Звание — это хорошо. Должность — это прекрасно. С тем и другим можно зарабатывать неплохие деньги, в том числе нелегально. Но ни то ни другое не даст главного: страсти. Деньги быстро надоедают. Звания и должности — устаревают. А вот страсть, этот маниакальный огонь, который Эля сейчас наблюдает в глазах мужа под густым туманом усталости — этого не раздобыть нигде. Никто из начальства не сможет это дать. Этого нельзя заполучить никакой взяткой.

— Ну, а подвижки-то есть какие-то? — спросила она мужа.

— Честно? — Семен посмотрел на жену мягко и с улыбкой, — ни единой.

— Как? — улыбнулась Эля, — Вообще?

— Вообще, — улыбнулся Семен и поцеловал ее.

Семен обрисовал жене то, что есть на сегодняшний день. Он рассказал ей про Егорова и 5 мертвых девушек без конечностей. Он рассказал о Булатове и Кате. О квартире с кучей черных плащей. О рукописи. О множестве рук, ног, глаз. Всего найденного хватило бы на человек 6 минимум.

— Стоп, — Эля выставила ладонь, — зря спросила.

— Прости, — Семен понял, что ляпнул лишнего. Ни к чему жене рассказывать такие мерзости.

— То есть, — чуть помолчав, добавила Эля, — это секта что-ли?

— К сожалению, похоже на то.

— Поняла, — коротко кивнула Эля, — пойду Машку проверю.

— Да спит вроде, чего ее проверять?

— Не знаю, — пожала плечами Эля, — после твоих рассказов захотелось.

52

В приемной генерала Якушева было тихо. Рабочее место Натальи, после ее смерти все еще пустовало, а сам генерал вместе с Антоном, все еще пил поминая усопшую.

— Давай еще, — сказал он Антону.

Антон молча налил в стаканы, сперва генералу, а только потом себе. Они пили молча. Оба они грустили. Грустили, разумеется, совершенно по разным причинам. Генерал грустил от того, что жизнь уходит. От того, что Наталья, к которой он привык, бросила его. То есть, формально, реши она уволиться и перейти на работу получше — он грустил бы точно так же.

Антон грустил, потому что любил Наталью, но так ни разу не сказал ей об этом. Пусть это звучит избито, пусть даже это будет звучать неправдоподобно или напыщенно — Антон и правда хотел бы ей сказать прямо сейчас, окажись она рядом, что любит ее.

В кабинете генерала пахло отвратительно. В кабинете генерала нельзя было даже находиться, будь кто-то из нас там в данный момент совершенно трезвым. Все вокруг смердело старьем и водкой. Престарелое и без того издающее неприятный запах тело генерала, подвергавшееся алкогольной интоксикации на протяжении последних пяти дней — гнило изнутри, судя по запаху.

— Нам пора возвращаться к работе, — заключил Антон.

— Почему еще? — генерал услышал в этом вопросе неуважение.

— Я читал последний отчет Михайлова, — Антон попытался найти на столе этот самый отчет, но передумал ввиду страшного головокружения, — да блин. Короче, он там опять про эту секту пишет.

Антон знал, что этим сможет разбудить генерала от его полузабытья. Он понимал, что подставляет Михайлова, но ему было плевать.

— Твою мать! — генерал хотел то ли ударить по столу кулаком, то ли просто махнуть рукой, но, в итоге, чуть не упал потеряв равновесие.

За окном шагал по своим делам весь город. Была чудесная погода. Солнце грело, ни облачка на небе. Генерал, к сожалению, не знал об этом, потому что был слишком пьян. И через каких-то пару часов, проделав множество ритуалов и процедур, он смог, щурясь выглянуть в окно в поисках ответов.

Генерал думал о том, что ему сейчас нужно делать. Ему не нравилась эта ситуация. Эму не нравилась, по сути, никакая другая ситуация в которой требовались сложные решения. Не потому что генерал был слаб или труслив. Напротив, на его груди в официальные, праздничные дни, красовались несколько боевых медалей, которыми он гордился.

По правде сказать, генералу просто хотелось на покой. Он мечтал, как будет жить на даче круглый год. Как станет выращивать яблоки или груши. Как будет ухаживать за своей собакой, которая у него обязательно появится. Он мечтал, что к нему в гости будут приезжать дети с внуками. Не за деньгами. Просто так. Он мечтал, что будет просыпаться рано и выходить на улицу, чтобы дышать полной грудью.

— Пиши, — сказал генерал и продиктовал Антону приказ.

Приказ был довольно большой и расплывчатый. Главным содержанием приказа был пункт о «запрете привлечения к расследованию посторонних лиц», а еще «запрете упоминания любых религиозных или иных организаций в свете настоящего расследования». Иными словами, генерал Якушев сказал Семену о нескольких вещах: привлекать меня как психолога нельзя; считать происходящее делом рук секты нельзя; распространяться о ходе расследования нельзя.

53

Семен прочитал приказ этим же днем и разозлился. По тем же причинам, которые заставляли его сомневаться в приобретении новой должности. «Политическая проституция» проговорил он.