Я квартиру снимал у вдовы

Я хожу по огороду —
День и ночь таскаю воду.
Я хожу, хожу, хожу
То к болотцу, то в межу.
Поливаю я кусты,
И травинки, и листы.
И капусте, и горошку
Дам водички понемножку.

Солнце жарит как на Рице,

Как в египетской столице,
Как в Сахаре, как в Баку,
Как в предгорьях Гиндуку…
Ну ни облачка на небе,
Нету влаги по потребе…
Как же бедным травкам жить,
Женихаться и дружить?!

Ведра полные несу

Прям за дужки, на весу.
Я таскаю, я таскаю,
Я обеды пропускаю,
Я на ужин не гляжу —
Все хожу, хожу, хожу…

Стал я тощ, как хворостинка,

Я качаюсь, как осинка,
Моя кожа цвета злости,
Мышцы, волосы и кости —
Тела рыхлого оплот
Льют пот, льют пот…

Мне уйти бы с огорода…

Только шепчет мне природа
При безводии полей:
«Лей! Лей! Лей! Лей!»
Да, в такую-то погоду
Под мою-то влагу-воду
Благодарная земля,
Не погубит если тля
И тепло так будет дальше —
К осени, а может раньше,
Как банкирская маржа,
Принесёт мне урожа —
й!

И как праздничный компот

Засверкает огород!
Будет свёкла краснобока,
Будет свежая осока,
Будут тыквы, кабачки,
Колорадские жучки,
Будет розовый картофель,
Лук, крутой как Мефистофель,
Куст крапивный, словно лох,
Будут редька и горох…

И ещё уверен! Факт!

Будет к осени инфаркт!

Вчера старуха умерла…

Я тих, но нет покоя плоти:
Вдали звенит бензопила,
А рядом, в домике напротив,
Вчера старуха умерла.

Родня, соседи, что поближе,

Мелькают у её крыльца…
Меня там нет, но ясно вижу
Обряды тихого конца.

На табуретках гроб у печки,

Побеленной ещё с зимы,
Священник у горящей свечки
Поёт над бабушкой псалмы…

Скороговоркой льёт поверья,

Как будто прогоняя тест,
И тихо шепчутся за дверью
Лопата и могильный крест.

Уж нет забот, что крыша в дырьях,

Что без ходьбы не будет ссуд…
Шесть мужиков (а то – четыре)
Ее до ямы донесут.

Рождество