Я квартиру снимал у вдовы

Пирог с капустой вынянчен,
Две рюмки грамм по сто…
Мы с бабой Нюрой нынеча
Справляем Рождество.

Метель поёт за окнами,

Уж з'aполночь давно,
А мы краснеем свеклами
За чаем и вином.

Ворчат старухи местные:

– Ни звона, ни крестов…
До церкви, что в Опресново,
Не меньше двух часов.

Исколотые тёрнами

Метельного куста,
Вчера на повечерии
Мы славили Христа.

Снеговиками ставшие,

И слез глотая слизь,
Иззябшие, уставшие
Насилу доплелись.

А нынче, сердцем чистые,

Накрывши стол, вдвоём,
Приняв и став речистыми,
Болтаем о своём.

Про сплетни и про вымыслы,

Про тяжкий сельский труд,
Про то, как детки выросли
И как теперь живут.

Как шофёр Васька Плотников

Порвал свой бюллетень,
Как бесы водят путников
В подобную метель…

В пристройке, толью крытою,

За стенкой у печи,
Вздохнёт корова сытая,
Да кочет прокричит,

Да вьюга за окошками

То свистнет гаммой швов,
То бросит в стекла крошками
Неразбериху слов…

И вдруг над партитурою

Щемящий душу звук,
Как будто деву юную
Заплёл в сетях паук!

Как будто соло ведьмино,

Как будто ИЛа взлёт!
Пришельцы ли? Соседи ли?
Да кто же так орёт?

Как кошка, дверью сжатая…

Иль как на рану – йод…
Хоть вроде и поддатый я,
А все же жуть берет.

В окне огни забегали

Откуда-то извне…
А баба Нюра белая
Тихонько шепчет мне:

– У Мишки ли у Жарова

Топерь жена родит?
Аль бес какой пожаловал?
Поди-ка погляди!

«Поди»… Теперь не лето ведь:

Метель, темнища, глушь…
Застынет и омлет, и снедь…
Да боязно к тому ж…

Пойду… Напялю ватник я,

Скажу себе: «Не трусь!»,
Ремнём широким стареньким
Потуже затянусь.

Морозиться негоже мне,

Как юному хлыщу:
У шапки с верхом кожаным
Я уши опущу,

В сенях надену валенки,

Перекрещусь, как Мень,
Возьму топорик маленький
И суну за ремень.

Встав на пороге вечности,

Молитвы в нос сопя,
Пойду спасать от нечисти
И Землю и себя,

И бабу Нюру милую,

И наше существо…
О Господи, помилуй мя
В твоё-то Рождество!

О весне и птичьих языках