Я — легенда

Но невозможно было усомниться в реальности острой волнообразной боли, разрывающей его грудь, невозможно было усомниться, что мокрое красное пятно все разрастается и разрастается. Невилл закрыл глаза.

«Скоро я умру», – решил он.

Невилл попытался постигнуть смысл этих слов. Но опять ничего не вышло. Хотя все эти годы он прожил бок о бок со смертью, смог пройти по канату растительного существования над ее гигантской пастью. Все равно он был не в силах осознать, как такое возможно. Его собственная смерть по-прежнему оставалась выше его понимания.

Он все еще лежал на спине, когда отворилась невидимая ему дверь.

Оглянуться Невилл не мог – слишком больно. Он лежал и слушал; вот шаги приблизились к койке, вот затихли. Он поднял глаза, но посетитель еще не вошел в его поле зрения.

«Мой палач, – подумал он, – правосудие этой новой цивилизации».

Он зажмурился и стал ждать.

Снова раздался стук каблуков. Невилл понял, что вошедший остановился у его изголовья. Попытался сглотнуть слюну, но во рту пересохло. Облизал языком губы.

– Хотите пить?

Он поднял на нее тусклые глаза, и его сердце вдруг шумно заколотилось. От прилива крови боль поднялась волной, на миг захлестнув его с головы до пят. Он не смог сдержать измученного стона. Колотил головой по подушке, кусая губы и отчаянно цепляясь за одеяло. Красное пятно еще больше увеличилось.

Теперь она, стоя на коленях, вытирала с его лба испарину, проводила по губам холодной мокрой тряпкой. Боль начала медленно спадать, и постепенно из тумана проступило ее лицо. Невилл, не шевелясь, глядел на нее своими измученными глазами.

– Ах вот как, – сказал он в конце концов.

Она не ответила. Поднявшись с колен, села на краешек постели. Снова вытерла ему лоб. Потом за чем-то потянулась, и он услышал звук льющейся в стакан воды. Едва она немного приподняла ему голову, чтобы напоить, бритвы боли вонзились в тело.

«Наверно, именно это они чувствовали, когда в них вонзали пики», – подумал Невилл.

Эта режущая, кромсающая, дикая боль, ощущение, что жизнь вытекает из тебя вместе с кровью.

Его голова вновь упала на подушку.

– Спасибо, – пробормотал он.

Она сидела, глядя на него сверху. Ее лицо выражало странную смесь сочувствия и отчужденности. Рыжеватые волосы собраны в тугой пучок на затылке. Ухоженная, великолепно владеющая собой.

– Вы мне так и не поверили? – спросила она.

Он слегка кашлянул – щеки некрасиво раздулись. Раскрыв рот, он втянул в себя сырой утренний воздух.

– Я… поверил вам, – сказал он.

– Тогда почему вы не покинули свой дом?

Невилл попытался ответить, но слова застряли в горле. Кадык дернулся, он сделал еще один трудный вздох.

– Я… не мог, – пробормотал он. – Несколько раз я уже решался уйти. Один раз даже собрал вещи… и выехал в путь. Но я не смог, не смог… уехать. Слишком привык к… к дому. Это была привычка, такая же, как… как привычка жить. Я… свыкся с домом.

Окинув взглядом его блестящее от пота лицо, она поджала губы и снова провела рукой по лбу Невилла.

– Теперь уже слишком поздно, – сказала она немного погодя. – Вы ведь понимаете?

В его горле что-то клацнуло.

– Понимаю, – произнес он.

Попытался улыбнуться, но губы лишь еще больше скривились.

– Почему вы сопротивлялись? – спросила она. – Им было приказано взять вас невредимым. Если бы вы не стреляли, они не причинили бы вам вреда.

В горле у него встал комок.

– Какая разница… – выдохнул он.

Глаза закрылись, он крепко стиснул зубы, борясь с болью.

Когда он снова открыл глаза, она по-прежнему сидела рядом. С тем же выражением на лице.

Невилл улыбнулся какой-то слабой, вымученной улыбкой.

– Ваше… ваше общество… действительно чудесно, – выдохнул он. – Кто эти… эти гангстеры, что приходили за мной? Со… совет правосудия?

Ее глаза смотрели бесстрастно.

«Она изменилась», – пришло ему вдруг в голову.

– Молодые социумы всегда примитивны, – ответила она. – Вам это должно быть известно. В каком-то смысле мы похожи на группу революционеров – мы тоже хотим захватить власть силой. Это неизбежно. Вы ведь тоже не чурались насилия. Вы убивали. Много раз.

– Только для того… чтобы выжить.

– Именно для этого убиваем и мы, – сказала она спокойно. – Чтобы выжить. Мы не можем допустить, чтобы мертвые существовали бок о бок с живыми. У них поврежден мозг. Им нужно только одно. Их нельзя не уничтожать. Вам это должно быть известно – вы ведь убивали живых, а не только мертвых.

Он сделал глубокий вдох – и внутренности скрутило от боли. Глаза остекленели, тело сотрясала дрожь.

«Это должно кончиться как можно скорее, – подумал он. – Я так долго не выдержу».

Нет, смерти он не боялся. Он не понимал, что такое смерть, но и страха перед ней не испытывал.

Боль в очередной раз отхлынула, туман перед глазами рассеялся. Он взглянул на ее спокойное лицо.

– Надеюсь, что вы правы, – проговорил он. – Но… но вы видели их лица, когда они… убивают? – Его кадык судорожно дернулся. – Радость. Незамутненная радость.

Она улыбалась как-то неуверенно, отчужденно.

«Она действительно изменилась, – подумалось Невиллу, – просто не узнать».