Я люблю дышать и только

Как только Филиппок сел за руль он перестал общаться со мной и вообще не слышал меня, — я понимала, что дорога тяжелая, но меня буквально распирало от вопросов. Так как сейчас я не получу ответов от следователя, я стала прикидывать сама. Я вспомнила очень давнишний разговор на репетиции, когда Алиса предупредила Саню, что сегодня после съемок как обычно. Естественно, я не обратила внимания на переговоры сестер. Тут же я вспомнила, что после тихой беседы Дашковых, Саня подошла к Солодову и сообщила, что сегодня Алису повезет она. Мол, та плохо себя чувствует и поедет к врачу. Сергей удивился, почему ни он? Саня раздраженно объясняла, что они сестры и имеют право на собственное время без посторонних. Мужчина резко отвернулся и, бубня, что он не слуга, а близкий друг. Всегда он нужен, а сегодня внезапно нет. Он шел и шептал, что все равно узнает, куда сестрички отправятся. Тогда я не обратила на мелкие ссоры никакого внимания. И сама устала, и понимала, что после тяжелой программы все немного раздражены. Теперь не спросишь ни у кого.

Маленькая гостиница на восемь номеров чистенькая и приятная, притаилась за большими деревьями какого-то бульвара. Сама я безусловно не нашла бы домик. Мое счастья от того, что ночлег и удобная кровать близки были несравнимы с глубокими размышлениями по поводу судьбы Дашковых.

Утро наступило очень быстро. Видимо, как только я добралась до постели, тут же меня сморило. Первой моей мыслью было позвонить домой. Я понимала, что муж в бешенстве, а Варька еще подливает масла в огонь, говоря, что они мне безразличны и в то же время волнуясь за ситуацию.

— Тимоша, — очень осторожно и ласково начала я. — Ты прочел мою записку? Ты не очень на меня обижен? — я затаилась в ожидании того, что Тим пошлет меня к черту.

— Получил, — устало сказал добрый муж, — в его голосе не было гнева и обиды, а только ирония, за которую он всегда прятался, когда не мог изменить ситуацию. — Тебя когда ждать?

— Я думаю дня через четыре. Я вам все приготовила, так что вы не оголодаете и не успеете заметить, что меня нет.

— Я всегда чувствую, когда тебя нет, даже, если ты рядом, а мысли твои далеко. Так что даже лучше, что ты далеко, так понятнее, — философски закончил Тим и, взяв с меня обещание, быть осторожнее и не сильно разочаровываться, если я не достигну желаемого результата.

В девять утра мы спустились в маленькую комнату, которая служила столовой и поели. Я так и не увидела ни одного человека. Вопросов задавать не стала, а пошла греть машину.

Филипп Сергеевич с утра был похож на обиженного ежика. Воротник поднят, шарф замотан по самые уши, а губа обижено оттопырена.

— Сегодня к вечеру мы уже будем в этой проклятой деревне, — продолжал раздражаться спутник.

— Вы же сами затеяли этот вояж, что ж теперь ропщите?

— Да я из-за вчерашних ваших вопросов стал сомневаться, правильно ли мы поступаем.

— Сомнение — признак ума, — весело подбадривала я Филиппка.

— Безусловно. Я очень надеюсь, что хоть какие-то следы запутанной истории найдутся.

Дальше мы ехали, молча, только изредка сверяясь с картой и меняясь местами за рулем.

Пейзаж за окном был однообразен. Во всяком случае, со времен Карамзина описания не менялись. «Скучно, грустно и некому руку подать» Это правда, написал Лермонтов. Странные мысли о сероватом ландшафте с обращением к великим авторам, раздвигали в голове рамки моей зациклинности на угадывании и выкапывании отдельных фраз из той жизни и складывания их в пазлы.

Куда сбегала Алиса по веревочной лестнице и почему Саня ее прикрывала. Неужели младшая сестра так сильно любила старшую. Может, боялась, что бабушка ей не поверит, а если даже сама удостоверится, то попадет ни Алисе, а Сане.

— Гадаете, кто кого там больше держал в узде, кто от кого больше зависел, — Филипп Сергеевич на мгновение отвлекся от дороги. — Думаю, что они крепко держались друг за друга. Слишком цена была высока при разоблачении. Я не прав?

— Не знаю. Я думаю совсем не об этом. Я не понимаю внезапности исчезновения на пике Славы. Если, конечно, они живы.

Деревня «Кротово» не призывно и покосившись в правую сторону, встретила нас поздно вечером.

Мы вышли из машины и встали на пригорке как два богатыря, пытаясь определить, куда ехать дальше, к кому обращаться. На проселке не было ни души.

Я смотрела на Филиппа Сергеевича в надежде на то, что его профессиональная интуиция подскажет ему путь. Филиппок молчал, раскачиваясь туда-сюда.

— Начнем с первого же дома. Может, повезет.

Везенье все не приходило, а сил уже не хватало. Жители деревни оказались люди незлобивые, но равнодушные. Многие плохо ладили с памятью в связи с большим увлечением зеленого змия.

Я уже отчаялась совсем и, как резвый конь, рвалась вон из вонючих грязных замшелых помещений.

Высказав, свое отвращение следователю, я направилась к машине.