Я люблю тебя! Я верю тебе!

Вообще-то бал был чистой выдумкой триумвирата, чтобы не дать заскучать молодому графу, но Киф мало что помнил из своего глубокого детства. Какие-то праздники тогда определённо были, так что Дживсу он поверил безоговорочно. Да и кто мог вывести заговорщиков на чистую воду? Слуги в доме? Большинство из них были молодыми людьми и могли так же ничего не помнить или не знать о временах восемнадцатилетней давности, как и Киф. А остальные – кто бы из них посмел что-нибудь пикнуть против Дживса или Урсулы? Был, конечно, один слабый момент – управляющий имением Фергус Лансдаун. Но к этому времени ничему не удивлялся даже он.

Когда Авалайн стала уверенно сидеть в седле, она пожелала объездить хозяйство и задавала такое количество вопросов управляющему, что он решил доложить обо всём герцогу. Ответ был сухим и чётким: возвращаться в Элметшир герцог не собирается, его ежегодное содержание является зоной ответственности управляющего, а в остальном граф Стэмфорд может поступать по своему усмотрению. «О сыне написал, как о чужом», – невольно отметил про себя Фергус. И пошёл советоваться с Кифом. Киф долго потом посмеивался, вспоминая обескураженное лицо управляющего, когда он ему сказал, что по всем вопросам ведения хозяйства тот должен обращаться к графине Авалайн.

А соседи…соседи решили, что бал – это новые веяния, привезённые из столицы. Да и кто мог быть против посещения самого красивого замка в округе? Так что триумвират практически ничем не рисковал. А вот бал сулил им значительное продвижение вперёд по пути сближения молодых супругов, а там, дай бог, они и в имении жить останутся.

И второй месяц пребывания в замке пролетел ещё быстрее, чем первый. Супруги каждый день начинали с обсуждения обустройства бала. Потом выслушивали советы старейшин замка – Дживса, Урсулы и Вел, брюзжание по поводу трат Фергуса, и вносили коррективы в свои планы. После обеда у Авалайн начинался урок танцев с Кифом, которому быть учителем танцев понравилось не в пример больше, чем учителем верховой езды. Перед ужином супруги проверяли, как идёт изготовление украшений для стен, лестниц и люстр, расчистка сада и обустройства в нём беседок, лавочек и праздничных гирлянд.

А ещё надо было общаться с портнихами, ведь у Авалайн не было платьев, подходящих для такого случая, где требовалось никак не менее трёх смен нарядов. Кроме того, к каждому из них надо было подобрать обувь, украшения, аксессуары, а главное – причёску и макияж! Кифу в этом отношении было проще, но неугомонная Урсула и его заставила шить новые костюмы. А ещё надо было заполнять карточки для приглашённых гостей и рассылать их партиями в строгом соответствии с их титулами и положением в графстве. Так что ближе к ночи Киф и Авалайн едва доползали до постелей и вырубались тотчас, как только голова касалась подушки. Эх, тяжела ты доля графа и графини! Жаль только, что постель у них по-прежнему была у каждого своя.

Как всегда, долго ожидаемое событие наступило неожиданно и неотвратимо. Как всегда, что-то где-то оказалось не доделанным. Слуги носились по этажам в тщетном рвении успеть исправить хоть что-нибудь. Авалайн от страха чувствовала себя так плохо, что её тошнило, голова всё время плыла и из-за этого ноги постоянно подкашивались. Даже Киф поддался общей панике. Единственным островком спокойствия были Дживс, Урсула и Вел.

Вел с дочками отлично потрудилась на кухне, блюд было вдоволь, запасов вин и домашних настоек, кажется, хватит ещё на несколько балов, а уж как вкусно она готовит было известно даже за пределами графства.

Урсула была чрезвычайно довольна результатом своей работы – она отвечала за вид Дюймовочки. От её придирчивого взгляда не спряталась ни одна складочка на платьях, ни один штришок в макияже, ни один волосок в причёске. Она так извела портниху, что та выполнила заказ на целых два дня раньше срока и сбежала из замка. А вот горничным Авалайн деться было некуда и они, бедненькие, до последнего сдували невидимые пылинки, что-то поправляли и подправляли. Но результат того стоил. Авалайн выглядела божественно. Если этот обормот не потеряет голову от жены и на этот раз, Урсула поклялась себе выпороть его крапивой, как не раз делала это с подростком, когда его озорные проделки переходили все мыслимые границы.