Я люблю тебя, прощай

— А как польская подружка?

— Роксана ее зовут. Нормально.

— Она к тебе дышит негладко?

— Еще чего. У нее парней навалом.

Но я это только так говорю, из-за миссис Маклеод и убитой физиономии Мацека. На самом деле Роксана стопудово влюблена в меня. Утром в школе мы с ней на пару влипли, а это практически все равно что поцеловаться. Нам пришлось остаться после урока — извиняться перед миссис Смит за то, что болтали. И на биологии мы с ней рядом сидели, ну и вышли потом из класса вместе. Шли медленно так и разговаривали о всяком разном. Вернее, она говорила, а я слушал. Про ее родителей, которые, похоже, еще дурнее, чем мои. И снова мы с ней вляпались — опоздали на следующий урок. Атомный денек!

Аня

Ужасный день. Все кончено. Поверить не могу. Я уже не плачу, но слезы так и стоят в горле. Мацек, конечно, прав. Я жду ребенка от любимого мужа. Другого выхода нет. С этим надо было покончить. А сейчас нужно отвлечься и сосредоточиться. И взяться за починку чужих браков.

Звонят в дверь.

Помоги мне!

Роза и Гарри появляются по отдельности, с разрывом в несколько минут. Похудевшие, тщательно одетые, Роза даже покрасила волосы. Любо-дорого взглянуть. Разве что у каждого прибавилось морщинок вокруг глаз. Оба слегка напряжены, но собранны. Готовы к новому.

Любовь подобна впадающему в детство старику — на пороге смерти она возвращается к первоначальному состоянию. Распростившись друг с другом, Роза и Гарри вновь обрели готовность обольщать и обольщаться.

Я же ничего подобного не чувствую. Застряла где-то посередине. Я все еще люблю, а мой возлюбленный распрощался со мной.

— Что ж, Роза и Гарри. Вы хорошо выглядите. Просто прекрасно! Как идут дела? Как вам новая жизнь? После разъезда. Справляетесь?

— У меня все путем, — объявляет Гарри с некоторой бравадой. Нравится он мне, никогда не хнычет, не жалуется. — Мы с Сэмом живем себе как живется.

На Розу он так и не взглянул.

— А у меня дела неважные, — говорит Роза, глядя на Гарри. — Жить… трудно.

Сколько семейных пар перевидала я в этом кабинете. Сотни. Одни явно сошлись по ошибке, между ними ничего нет. Таким я могу помочь разорвать последние связи с минимальной болезненностью. Это как хирургическое разделение сиамских близнецов, после чего остается только молиться, чтобы выжили оба, потому что вместе они непременно погибнут. Других же супругов, хоть между ними и мало общего, связывают крепкие узы.

Мне хочется сказать Розе и Гарри: «С вами все в порядке. Диагноз рака не подтвердился, вы не умираете. Вы блажите, бессмысленно разрушая то, чем еще можно пользоваться. Вам кажется, что чего-то недостает, но, быть может, дело в том, что у вас этого слишком много и вы просто жадничаете. Ваш развод, если до него дойдет, — следствие пресыщенной скуки. Подобно преступности в мирное время. Зачем подрывать свою семью? Ведь ни у вас, Роза, ни у вас, Гарри, нет другой. У вас есть сын. Вы не наркоманы, не склонны к физическому насилию. Хорошо знаете друг друга. Опомнитесь! Опомнитесь, пока не поздно!»

Мне хочется сказать им: «Не слушайте меня! Что я знаю? Я люблю мужа, у меня будет ребенок, но сегодня утром я чуть было не пожертвовала всем ради иностранца, который носит охотничью шляпу-трилби и работает в пиццерии. И полдня проревела, потому что скучаю по нему».

— Понимаю, это тяжело. Жить в браке нелегко, но расходиться не легче. Вы встречаетесь, хоть изредка, чтобы поговорить? О Сэме, например? О финансовых вопросах? О планах на будущее?

Виноватое молчание.

— Роза, начните первой. Все идет так, как вам хотелось?

Но Роза не может ответить, она плачет. Я протягиваю ей коробку с платками, которые всегда держу под рукой. Из всех несчастливых людей в мире романтики, должно быть, самые несчастные. Жизни никак не удается оправдать их ожидания. Гарри неловко ерзает, меняет положение ног, откашливается и берет слово:

— Ты же сама так решила, Роза. Чего ты теперь хочешь?

Роза сморкается.

— Не знаю. Прости. Разревелась ни с того ни с сего.

Она снова сморкается, но забывает вытереть глаза и щеки. Лицо блестит от слез, и от этого Роза становится такой милой. Нежной.

— Я скучаю по Сэму.

— А по Гарри? — спрашиваю я.

— Нет. — И снова слезы, но беззвучные. — Мне хочется готовить Сэму завтрак перед школой, подбирать его грязную одежду в ванной. И пусть бы он не обращал на меня никакого внимания со своими наушниками! — И заливается резким истерическим смехом.

— Надо бы тебе кому-нибудь показаться, — качает головой Гарри. — У тебя крыша едет.

— Ага, тебе-то уж это точно знакомо, — тут же огрызается она. И вдруг удивленно охает.

— Что такое? — интересуюсь я.

— Только сейчас сообразила, по чему еще я соскучилась. По нашим с тобой стычкам, Гарри. Целую вечность никого не посылала куда подальше. Не представляешь, до чего мне этого не хватает.

— Когда ты уже повзрослеешь, Роза. Это не игра. Сначала ты валяла дурака дома, потом вообще свалила. Какого черта! Каждый раз получаешь то, что сама хочешь.

Ни разу еще не видала Гарри таким. Он разозлился! Надо полагать, сейчас начнется.

— Да пошел ты, Гарри, знаешь куда…