Я люблю время (Сказка-ларец)

— Не метем, это точно. Но ко всем видам денег, о которых вы упомянули в виде перспективы для нас, к деньгам как таковым, вне зависимости от их цвета кожи и прописки, относимся хорошо: и страстно, и платонически, и по-родственному, и по-дружески, но всегда с любовью. — Это Филарет Федотович разомкнул уста. Человек-пароход! Такая длинная фраза совсем не в его обычае, так ведь и ситуация не рядовая…

'Вот у кого нервы из нержавейки', - подумалось Велимиру. Он уже с год как присматривался к этому Филу-Филарету и не мог припомнить, чтобы тот хоть раз утратил невозмутимость… Он кивком подтвердил свое согласие со словами коллеги и вновь уставился на шефа.

— Тогда у меня есть для вас предложение. Криминала ни малейшего, но деньги за ваш труд могут быть очень серьезные, при условии полной конфиденциальности. Полной, я говорю. И когда я говорю полной — это значит, что я вам не угрожаю, но я вас со всей ответственностью предупреждаю.

— Предупреждаете не угрожая о чем, Арсений Игоревич? — Шеф схватил очки и посадил их на лицо, сделал это чуточку криво и забыл поправить.

— О том, чтобы вы оба держали язык за зубами. Ответственность за болтовню будет велика, вот о чем, Велимир Леонидович. Понятно?

— Так точно, время-то военное. Но остались еще неяс…

— А вам, Филарет Федотович? Понятно?

— Пока да.

Шеф повернул окуляры в сторону Вила, посверлил его взглядом.

— Извините, что перебил вас, Велимир Леонидович. Что вы хотели спросить?

— Про конфи…денциальность я все понял. А вот что это могут быть за деньги, и какое задание предстоит за это выполнить… ну… нам с Филом?

— Правильнее было бы поменять местами части вашего вопроса, э-э… Вил, да? Раз уж вы пустились в американизмы? Фил, Вил, Арчи… Светти-претти… Сначала принято узнавать о деле, потом о размерах вознаграждения за исполненное. За — исполненное! И пока вы у меня в кабинете, а не я у вас, то давайте будем соблюдать традиции русского флота, коему я отдал семь лет беспорочной офицерской службы, а именно: друг-друга в моем присутствии называть по имени и отчеству. Хорошо?

— Да, Арсений Игоревич. Извините, Филарет Ионович.

— Федотович.

— Федотович, извините еще раз публично. Лично я готов выполнить любое задание, раз оно без криминала и за большие деньги. Я просто создан для больших денег, и им давно пора бы это понять. Но хотел бы выслушать суть его и поподробнее узнать о сумме аккордных. Слово большой, большие — оно ведь совершенно по-разному может восприниматься разными же людьми. Кто-то нефтяным шейхом в Кувейте работает, в роскоши купается, а для меня так и миллион евро — значительная сумма. — Велимир перестал улыбаться и подобрался, — он умел, когда надо, казаться серьезным, но его безупречная деловая и служебная репутация позволяли ему и некоторую развязность в поведении. Его считали слегка прибабахнутым, но очень хватким и толковым, и Велимиру такая репутация была по душе.

— А вы? Филарет Федотович?

— И я готов.

— Очхор. Очень хорошо… Начнем с яйца? Или сразу быка за рога? Света! Что будете, господа, чай, кофе?

— Чай. — Откликнулся Велимир.

— Кофе. — Кивнул Филарет Федотович.

— Крепкий, слабый, черный, зеленый, заварной, растворимый, с сахаром, без сахара, с молоком, со сливками, с лимоном?.. Коньяк и ром могу предложить только после работы. Этого добра, кстати, у нас тоже должно бы хватать. Да, Света?

— У нас есть все, Арсений Игоревич, и хватит на всех в любое время суток.

— Обычный черный, без бергамота, с сахаром. Две ложечки, сударыня. И пусть чай будет горячим. — Велимир небрежным взмахом показал девушке, что отпускает ее выполнять заказ, но та лишь убрала улыбку, предназначенную исключительно шефу, и перевела взгляд на Филарета.

— Крепкий черный 'эспрессо' без сахара. — Филарет никак не прожестикулировал свою просьбу и вообще невозможно оказалось понять, куда направлен его взгляд, голос же был абсолютно бесцветен, несмотря на силу и густоту.

— Света, сделай, пожалуйста. И мне 'эспрессо', такой же маленький, но слабенький, как 'американо', и одну ложечку сахару в него. И ни для кого меня нет. Даже если Владимир Владимирович из Кремля позвонит, или Джорджи Буш-юниор из не нашего Белого Дома. Ладно?

— А… Борис Сергеевич? Он ведь должен вскоре позвонить, вот-вот должен позвонить, и вы сами велели напомнить, что это сверхважно? Что ему сказать?

— Это как раз связано с нашим сегодняшним совещанием. Скажешь, что я у 'губернантки' на приеме, но скоро вернусь. И вот моя трубка, кстати, подзаряди и отруби все левые входящие. На остальные реагируй по обстоятельствам, на семейные звонки — в свете вышеизложенного. На совещании — и точка! Никого не пускать, самой не заходить, пока лично не позову. Все.

— А как же кофе с чаем?

— Принесешь, Светочка, для напитков сделаешь одно-единственное исключение — принесешь, повернешься, выйдешь — и на стражу, чего непонятного? — Шефа пробило внезапное раздражение и Света поспешно выбежала из кабинета, в такие минуты она пугалась своего повелителя и из влиятельной персоны, приближенной к телу и уху, превращалась просто в старательную и верную секретаршу.