Я, Минос, царь Крита

   — В чём дело?

   — Можно было бы найти выход...

   — Какой?

   — Довольствуйся своими государственными делами, а нам предоставь искать путь к богам. Тебе даже не нужно являться на богослужения самому, можешь присылать вместо себя какого-нибудь жреца или жрицу. Если же ты хочешь узнать истину в последней инстанции, то должен испытывать благоговение перед богами, ибо они — источник всей мудрости.

Я ответил уклончиво, понимая, что у меня нет времени, чтобы познавать в пещерах и рощах сокровенные тайны.

Через несколько дней и высшие чиновники пригласили меня на празднество. От одного слуги я узнал, что инициатором торжества был Манолис. Я наотрез отказался.

Вскоре ко мне заглянула Сарра.

   — Умоляю, приди на праздник — это доставит тебе удовольствие, — сказала она.

   — Твой Донтас тоже явится туда? — насмешливо спросил я.

   — Непременно. К тому же он пришлёт девушек, которые станут развлекать тебя танцами.

   — Я скорее умру, чем соглашусь встретиться с этим мошенником! — в гневе вскричал я.

   — Будь благоразумен и прими участие в празднестве, — снова попросила она.

   — Сколько тебе заплатили, что ты так усердствуешь?

   — Заплатили? За что? — спросила она, разыгрывая непонимание.

   — За то, чтобы я присутствовал на банкете, который устраивают эти два плута, Манолис и Донтас.

   — Праздник устраивают твои чиновники, — резко сказала она.

Я вдруг заметил, что улыбка на её лице прикрывает жестокость, готовность шагать по трупам.

Мои мысли обратились к Айзе. С каждым днём я всё яснее понимал, как сильно она меня любила. И вот её нет в живых... Кто положил ей под одеяло ядовитую змею?

Взглянув на Сарру, почтительно опустившуюся возле меня на колени, чтобы надеть мне сандалии, я заметил в её глазах странную настороженность: это был взгляд змеи, поджидавшей подходящего момента, чтобы укусить.

Я едва не сказал ей, что она напоминает мне кобру, подстерегающую добычу.

Чего ждала от меня Сарра?

«Змея, настоящая змея!» Я никак не мог отделаться от мысли, что именно она с помощью преданных ей рабов подсунула змею в постель к Айзе.

Это подозрение не давало мне покоя, и я едва сдерживался, чтобы не задушить её собственными руками.

Мысли теснились у меня в голове. Поскольку Пасифая не любила путешествий, не перенося раскачивания носилок и тряски повозки, я часто брал с собой в поездки Айзу и Сарру. Айзы больше не было. Вместе с ней число женщин и девушек, заплативших жизнью за то, что разделили со мной ложе, перевалило за десять. Не могла ли стоять за этими убийствами Сарра?

Мне вспомнился остров Парос, куда я прибыл с инспекционными целями. Там старейшина рода предложил мне свою единственную дочь. Для него, для деревни, для всего острова было большой честью, что я согласился на это предложение. Войдя в отведённую мне комнату, я обнаружил, что пол усыпан цветами, а в небольших плошках курится благовоние. В ту ночь я познал огромное счастье, а спустя несколько дней получил известие, что девушка умерла от укуса ядовитой змеи...

Сарру, деловито хлопотавшую в комнате, я почти не замечал.

Сарра почувствовала моё настроение. Она уселась на маленькую скамеечку и, взяв в руки арфу, заиграла для меня детскую иудейскую песенку.

   — Человек похож на арфу, — сказала она, поглядывая на меня, а её пальцы продолжали извлекать мелодичные звуки. — У него много струн, и чтобы играть на них, необходимо пользоваться всеми десятью пальцами. Однако у большинства их всего пять, и в этом заключается трагизм.

   — Всего пять? — спросил я.

Она кивнула.

   — У большинства женщин пальцев всего пять — второй рукой им приходится украшать себя, краситься и натираться благовониями.

   — У многих мужчин их тоже всего пять, — возразил я. — Одной рукой они обычно носят тяжести, а то приходится пользоваться для этого и обеими руками. Ты видела, какая нужда царит в деревнях? Ты видела убогую жизнь в мастерских ремесленников? Угольщик грязен и чёрен, все руки у него в мозолях, а трудится он день и ночь. У ткача спина колесом, маляру трудно разлепить склеивающиеся пальцы, которые к тому же ещё изъедены известью. Гонец, расставаясь с семьёй, вынужден оставлять завещание, потому что в пути он рискует повстречаться с разбойниками или наступить на змею... — Неожиданно меня осенило: — Единственный, кому труд доставляет радость, это писец. Умеющий писать открывает для себя мир. Ему светло даже в самой тёмной каморке. Искусство письма важнее всех прочих занятий. Кто не владеет им, поверь мне, Сарра, не живёт, а прозябает, даже если досыта ест. А ты умеешь писать?

Она отрицательно покачала головой.

   — Я попала в рабство ещё ребёнком и с тех пор, как себя помню, должна была прислуживать, гнуть спину и повиноваться. У меня были мудрые учителя, однако они научили меня только священным словам.

   — Тогда тебе нужно быстрее выучиться писать.

   — Зачем?

   — Чтобы найти себя, познать себя. Ты умна и должна этим воспользоваться.

   — Ты будешь на празднике? — спросила она и, не дожидаясь ответа, снова запела, аккомпанируя себе на арфе.