«Я много проскакал, но не оседлан». Тридцать часов с Евгением Примаковым

— Эдуард Амвросиевич вечно подозревал, что против него плетутся интриги. Намерение Горбачева продлить мою миссию и вторично направить меня к Хусейну окончательно вывело Шеварднадзе из себя. В Москве в присутствии Горбачева, Рыжкова и Крючкова министр нравоучительно заметил, что на Ближнем Востоке нельзя действовать предлагаемыми Примаковым методами. Я взорвался: «Это меня, который занимается Ближним Востоком со студенческих времен, поучаете вы, закончивший заочно педагогический институт в Кутаиси?»

— Такое прощается?

— Это вы у Шеварднадзе спросите. Во всяком случае, мы сохранили отношения. Я первым сделал шаг к примирению. Позвонил Эдуарду Амвросиевичу со словами: «Почему у нас так портятся отношения, ведь они были хорошими прежде — по вашей инициативе я даже стал почетным гражданином Тбилиси. Неужели вы думаете, что я мечу на ваше место министра иностранных дел?» Догадайтесь, что он ответил. «Да об этом говорят все в МИДе».

— Шеварднадзе опасался вас как конкурента? Подозревал в подсиживании? Это не свидетельствует о нем как об уверенном в себе человеке, пользующемся безоговорочным доверием Горбачева.

— Вы не правы, Горбачев, безусловно, ему доверял. Само назначение непрофессионала министром иностранных дел, неся в себе определенный риск, говорило: Горбачев в Шеварднадзе уверен. Михаил Сергеевич также хотел после Громыко влить в МИД свежую кровь. Шеварднадзе являлся искренним сторонником перестройки. Однако в жизни все сложно, переплетено в клубок. Многие коллеги по Политбюро недолюбливали Шеварднадзе за подозрительность, амбициозность, ставили ему в вину излишнюю самостоятельность в «немецких делах»…

— Неожиданно уйдя в отставку в декабре 1990 года, Шеварднадзе объяснил, что делает это «в знак протеста против надвигающейся диктатуры». Но почему он покинул Горбачева в такое тяжелое время? Существует гипотеза: глава МИДа обиделся на Михаила Сергеевича за то, что тот не его, а Геннадия Янаева сделал вице-президентом. Возможно, сама фигура Янаева насторожила Эдуарда Амвросиевича, натолкнула на мысль о перевороте?

— Не думаю, что Шеварднадзе двигала такая логика. Какая — не имею представления. Я не расположен копаться в тайных пружинах, двигавших этим человеком. Но так или иначе, путч случился. И рядом с Горбачевым в лихую минуту не оказалось тех, с кем он замышлял перестройку.

— Не вынося Ельцина, Михаил Сергеевич, по-видимому, отдавал должное его мощи. В памяти Анатолия Черняева, помощника президента СССР, сохранились слова Горбачева в дни Фороса: «Ельцин им не дастся, не уступит». Гримаса судьбы: все президентские надежды в августе 1991 года были связаны с этим ненавистным именем. Антиподы, будто задуманные природой для сшибки, могли ли Горбачев и Ельцин при каких-то обстоятельствах стать партнерами? Или такие характеры сильнее обстоятельств?

— Обстоятельства не складывались в пользу их партнерства. Разве что когда Ельцина хотели исключить из партии и Борис Николаевич извинялся перед участниками XIX партконференции, просил его реабилитировать. Твердо знаю: Михаил Сергеевич был против исключения Ельцина из рядов КПСС. То ли ему не нравилось злопыхательство критиков и он желал его смикшировать, смягчить? То ли в принципе не хотел обострений и скандалов в партии? Ельцин был в курсе того, что мнение генсека расходится с позицией ортодоксов в его окружении. Теоретически тогда они могли стать союзниками. Однако Бориса Николаевича уже подхватила Межрегиональная депутатская группа, вовсю вертела им, нацеливала на власть.

Был еще момент, когда перед отъездом в Форос на балконе своей резиденции в Ново-Огареве Горбачев договаривался с Ельциным, что они снимут Крючкова и Язова. Горбачев до сих пор убежден: их конфиденциальный разговор подслушал руководитель Службы охраны КГБ СССР генерал-лейтенант Плеханов. Это и ускорило путч.