Я мог бы остаться здесь навсегда

Во время секса я словно освобождалась от себя. В постели мужчин понять было проще, чем в остальных сферах жизни. Они честно говорили, чего хотят, что чувствуют. Некоторые были ласковыми и нежными. Твердили, какая я красивая и интересная, как они хотят доставить мне удовольствие, как рады, что меня встретили. А некоторые вели себя грубо и говорили ужасные вещи. С мерзкими мне даже больше нравилось, с ними проще получалось исчезнуть – отрешиться на время от мыслей и отдаться ощущениям. Я всегда на все соглашалась. Никогда не отказывала.

А утром все заканчивалось. Мы снова становились едва знакомыми людьми. Вне зависимости от того, каким вышел секс. И после я целый день ждала, напишут мне или нет. Я ненавидела ждать сообщения. Слишком много времени на это потратила.

Временами я встречалась с Робби. Ездила к нему. Он по-прежнему жил в той же квартире в Уотертауне с теми же постерами на стенах, жеваным коричневым бельем на кровати и маленьким голубым бонгом на столике. В шкафу над раковиной всегда наготове пачка хлопьев, в холодильнике – пакет молока. Робби все так же одевался, все так же пах, по-прежнему работал в доме престарелых. Мы курили траву и в обнимку смотрели кино с его компьютера. Иногда вместе засыпали. Я всегда оставалась у него на ночь. А по утрам рассказывала, с каким очередным ублюдком встречалась, он же хмурился, злился и спрашивал, «почему я с собой так поступаю».

– Никак я с собой не поступаю, Робби, – заверяла я. – Меня все это не трогает.

Однажды я написала ему, но он не ответил, как обычно, «Приезжай!», а вместо этого позвонил.

– Думаю, нам лучше больше не встречаться, – сказал он в трубку. – Я много размышлял о наших отношениях и решил, что мне стоит сдать назад.

– Сдать назад?

– Каждый раз после нашей встречи мне еще неделю фигово. Из-за этой дружбы, или как там назвать наши отношения, у меня вечно дерьмовое настроение. И продолжается это уже много лет.

В то же мгновение меня придавило чувством вины. Как жестоко и эгоистично я себя вела. И это по отношению к единственному человеку, который никогда меня не обижал. От мысли, что теперь уже ничего не исправить, на душе заскребли кошки.

– Робби, прости меня, пожалуйста.

– Да все нормально, – беззлобно отозвался он. – Просто мне нужно немного побыть одному.

– Я очень понимаю.

– Наверно, я лучше тебя заблокирую, чтобы ты не писала. Это я не из вредности. Я на тебя не злюсь, и ты мне очень дорога, Лея. Но мне пора двигаться дальше.

– Я понимаю, Робби. Прости, что пользовалась…

– Ничего. Потом поговорим, ладно?

– Да, но…

Он повесил трубку.

С Патриком я познакомилась на свадьбе Аарона и Хейли. Они дружили с ним еще с Гарварда и пригласили быть шафером. На ужине накануне две кузины Хейли четырнадцати лет от роду пели Eternal Flame, я расплакалась и никак не могла успокоиться. Безуспешно пыталась делать вид, что плачу от счастья. Патрик подошел ко мне сзади и положил руку на спину.

– Что с вами? – спросил он негромко.

В ту же минуту я поняла, что скоро мы переспим.

На свадьбе этого не случилось, но он попросил мой номер, и через неделю мы встретились в тапас-баре в Кембридже. Он был одет куда элегантнее, чем я, надушен и к моему приходу уже выпил полстакана.

– Я, конечно, хочу семью, детей и все такое, – сказал он, когда мы сели за столик. – Но свадьбы друзей как-то этим мыслям не способствуют.

– Это все потому, что у тебя нет яичников.

Он рассмеялся.

– А ты хочешь детей?

– Чем старше я становлюсь, тем меньше в этом уверена, – соврала я. – Дети – отличный способ разрушить брак.

Потом я сменила тему, чтобы он не вообразил, будто я хочу детей от него. Ведь я хотела их чисто теоретически – какая-то скорее физиологическая, чем эмоциональная тяга заполнить пустоту, живущая в груди и внизу живота.

Мы быстро напились, он предложил пойти в другой бар. Вызвал «Убер», и когда мы сели на заднее сиденье, тронул мою спину в месте, где заканчивалась блузка, кивнул на нее и заметил:

– Очень красивая!

Таксист высадил нас на центральной площади, и мы с Патриком поднялись по лестнице в маленькое полутемное помещение. Нашли два свободных стула у края стойки и теперь, когда нас не разделял стол, сразу приникли друг к другу. Прижались коленками.

– Что ты любишь? – спросил он, пока мы ждали заказ.

– В смысле? – якобы не поняла я.

– В сексе.

Я одновременно и засмущалась и осмелела. Это была какая-то неизведанная территория. Случалось, мужчины сразу понимали, чего я хочу, и мне мгновенно начинало мерещиться, что у нас эмоциональная связь, что они читают мои мысли.

– Мне нравится терять контроль над ситуацией, – призналась я.

Он кивнул. Похоже, мои слова его не удивили. Взяв меня за руку, он спросил:

– Любишь подчиняться?

Взглянув на Патрика, я поняла, что он двоится у меня в глазах.

– Бывает.

– Поехали к тебе, – сказал он и сжал мою руку.