Я найду тебя там, где любовь граничит с безумием

– Да утром, часов в десять. Я, честно, ничего и не понял. Что-то про больницу говорила. Точно скажу, что не с малым твоим. Это я сразу прощупал. Ну, думаю, если не с сыном, не с ней, то и жить можно. Да чего ты разбегался?! – Наконец, обиженно вскрикнул и так и остался стоять со стаканом в руке, когда друг выскочил из кабинета, и не думая прикрыть за собой дверь.

– Дурдом какой-то, честное слово! – Проронил вслед раздосадовано, опрокинул в себя вино, скривился и шумно опустил пустой стакан на стол. – Гадость…

– Елизавета Андреевна, там это, по поводу женщины, что поступила утром.

Асольцева сдвинула очки на кончик носа и изобразила внимание. Медсестра протиснулась в двери, останавливаясь перед столом.

– Мужчина. В форме, при погонах. Говорит, жена его к нам поступила. Я сразу и не поняла, что он талдычит, нервный такой, весь бледный, потом обсыпанный. И только потом дошло, что хочет. Мужик этот, видимо, к тому моменту тоже в себя пришёл, корочками красными перед моим носом помахал, просил к вам проводить. В общем, ждёт за дверью. Впускать?

– Муж, говоришь? – Задумчиво потянула Асольцева и после одного неуверенного кивка медсестры сняла очки и отложила их в сторону. – Зови.

Встретила подполковника Ворона скептическим взглядом, невольно оценивая его нервозность, плотно сжатые губы, неприятный блеск глаз.

– Асольцева Елизавета Андреевна. Чем могу помочь? – Осталась она равнодушна и к форме, и к корочке, которая с профессиональным размахом мелькнула перед глазами.

Ворон присел напротив, продолжал нервничать, было заметно, что подбирает слова.

– Сегодня утром по скорой привезли женщину без документов и без сознания. Это моя жена, я бы хотел узнать о её состоянии и, по возможности, поговорить.

– Знаете, я бы могла сейчас сказать, что в наше отделение в течение первых утренних часов поступило восемь женщин, подходящих под ваше, довольно-таки, краткое описание, и это будет правдой. Но, судя по сбитым костяшкам пальцев, – остро глянула и была удовлетворена злым прищуром в ответ, – вас интересует женщина, которую избили и привезли из дома. Я это к тому, что её не сбила машина и она не упала с высоты. Я правильно вас поняла?

– Вы сейчас на что-то намекаете?

Асольцева усмехнулась и откинулась на спинку кресла.

– Что вы, я просто уточняла. Так вот, – кивнула и посмотрела прямо в глаза, – поговорить вы с ней не смогли бы в любом случае. Со сломанной челюстью говорить не так просто. Да и с сотрясением… а уж разговаривать с человеком, который находится в коме… диалог, знаете ли, будет односторонним.

Ворон побледнел и судорожно выдохнул.

– Вижу, мы друг друга поняли. Но говорю я вам это как законному представителю власти, потому что на госпитализации в другое лечебное учреждение настоял супруг пациентки.

– … но ведь Лора… моя жена…

Асольцева извлекла из папки лист бумаги и положила его на столе перед Вороном.

– Ксерокопия паспорта.

Подполковник глянул на фото девушки и с облегчением выдохнул.

– Да нет же, мою жену зовут Лора Витальевна Ворон. – Пояснил с видимым усердием.

– К сожалению, такой пациентки в моём отделении нет.

– Как это нет? Я только что приехал со станции скорой помощи, у них в документах написано…

– Я вас прекрасно понимаю, но, может быть, произошла ошибка, потому что на данный момент, все поступившие с утра женщины пришли в сознание и их личность установлена.

– Значит, вы что-то напутали и… – Глянул на копию документа перед собой и побелел снова с большей силой. – Москвина?..

– Да.

– Это вы сейчас так умело разыгрывали передо мной концерт? – Поднялся в полный рост, расправляя плечи. – А вы знаете, кто я и что я с вами сделаю?

– На каком, собственно, основании, вы мне сейчас угрожаете? – Уточнила Асольцева с поскудной улыбкой. – Уважаемый в городе человек приехал за своей женой, с документами, с разъяснениями. А то, что после вашей обработки её нельзя и… скорее всего уже никогда не представится возможности узнать, так это, извините, не мои проблемы. В любом случае, Москвина Вероника Олеговна моей пациенткой более не является. – Намеренно интонацией выделила имя. – Что-то ещё? – Уточнила с заискивающей улыбочкой, не обращая внимания на скрип зубов Ворона. – Тогда всего хорошего. – Рыкнула, в один миг растеряв всю мнимую доброжелательность.

– Ещё увидимся. – Получила в ответ и с облегчением выдохнула, когда в кабинете осталась одна.

– Да не дай Бог…

Глава 19

Боль бывает разной… Когда-то казалось, что сильнее всего боль душевная… потому что не пройдёт. Успокоится, утихнет, но не пройдёт. Но ведь всё познаётся в сравнении… А когда боль физическая не утихает ни на секунду, когда страх заполняет перед каждым вдохом, потому что даже он приносит боль… Когда боль растекается по венам при движении и парализует тело, если не двигаться вовсе… о душе как-то не думается.