Я напечатал конец цивилизации

Едва разобрав его слова сквозь собственные непрерывные крики и причитания, она оторвала голову Того от своей груди и стала разглядывать его лицо безумными глазами.

– О, Господи! Ты пришел в себя, какое счастье, спасибо тебе, Господи, спасибо… – продолжала вскрикивать она, теперь захлебываясь словами от счастья и смахивая свои слезы с его лица. – Как же ты напугал меня, я чуть умом не тронулась, когда увидела тебя под столом. Что тут произошло?

– Подожди, давай-ка сначала меня поднимем, а то на холодном полу как-то туго с воспоминаниями.

Он неловко поднялся, поддерживаемый Нейдж, отметив краем глаза уцелевшую банку с мутноватой жидкостью внутри. Вот это, действительно чудо! Немного правее и мне бы точно пришел конец в грохоте взрыва и пламени, охватившем подвал. Ну что же, тогда завершение плана было бы идеальным; Салливан нашел бы мой обгоревший труп и остатки принтера вирусов, и всё – дело закрыто!

Присев на вытертый диван, который стоял здесь еще в те времена, когда он мальчишкой забирался в подвал, он несколько раз помассировал виски, окончательно приходя в себя. Нейдж сидела перед ним на корточках, положив руки ему на колени, и стараясь заглянуть в его глаза.

– Ну что ты, милый мой, ну что с тобой, ну не молчи, пожалуйста!

– Погоди, дай мне еще минутку, уже почти всё, всё… Только сядь рядом, а то я не могу сосредоточиться.

Он неспеша рассказал ей о приступах головной боли, подобных той, свидетелем которой она только что была. О том, что мучить его они начали еще в университете, и о том, что после таких приступов ему приходили в голову светлые идеи и разные технические решения, и о том, что после них он неожиданно находил финансирование своих работ…

– Но столь сильного приступа у меня еще не было… Знаешь, до сих пор я не терял сознание, это что-то новенькое.

– Ну… ну, это, наверное, значит, что теперь ты придумаешь просто что-то гениальное, что-то такое… что… что, – она задохнулась от перспектив, которые переполняли ее воображение.

– Не знаю, может быть и так, а может и напротив – совершу нечто столь ужасное, что даже представить подобное немыслимо.

– Нет, любимый, этого точно не будет, выбрось это из головы, обещаю тебе – все будет хорошо! А уж тем более сейчас, когда я с тобой, – она рассмеялась и, вскочив, потянула его за собой. – Ну всё, пошли ужинать и в кровать, а то нам завтра рано в путь. Только залезь в душ сначала, а то несет от тебя как… как от контейнера, в котором ты вчера приехал ко мне на свидание!

///

Он открыл глаза и увидел поцарапанный бок комода, в котором дядя хранил свое старое белье. За двадцать лет он так и не удосужился разобрать единственное свое наследство – дом в Пейнсвилле, – и выкинуть из него ненужный хлам. А теперь и нужды в этом нет – через пару часов все сгорит в пламени… э-э… «неистово вспыхнувшем в подвале старого дома в результате мощного взрыва, произошедшего по невыясненным пока причинам…», – мысленно представил он бездарный комментарий в очередном выпуске местных новостей. Да уж! Полыхнет непременно неистово, это уж мы постараемся. Так, что и разобрать ничего нельзя будет в обуглившихся останках. Но так, что наш боров будет уверен, что сокровище, которое он вожделел столь страстно, сгорело без остатка и без какой-либо надежды на его восстановление…

Того повернулся на другой бок, подумав вдруг, что не слышит дыхания Нейдж. Неужели уже встала и пошла варить кофе? Но он обнаружил ее рядом, неподвижно лежащей на спине, и уставившейся в потолок остекленевшими глазами. Он схватил ее за плечи, наклонившись над ней и слегка потряс, словно пытаясь привести в чувство, однако холод ее рук мгновенно отрезвил его. Она была мертва, и мертва уже несколько часов, насколько он мог судить, вспомнив те несколько лекций по криминалистике, которые он посетил давным-давно забавы ради. Он с ужасом смотрел на мерзкие, ярко-красные полосы на ее шее, и обмирая от нехорошего предчувствия, понимал, что это следы удушения. Удушения яростного и бессмысленного, когда продолжают душить уже мертвеца, остервенело сжимая его шею снова и снова.

Он разжал руки и, перекатившись на свой край кровати, сел спиной к телу. Бросив взгляд на часы на комоде, он взял смартфон и убедился, сейчас уже два часа дня, а значит прошло около двенадцати часов, когда они наконец угомонились после очередных безумных скачек в горячечном бреду. Значит, она мертва уже двенадцать часов? Или десять? Да какая разница, когда она умерла… Нет, не умерла… Назови ты наконец вещи своими именами, она не умерла, ее убили! И сделал это ты! Нет, этого не может быть, я же ничего не помню… Ах, вот как! Ну, допустим… И что ты помнишь последним? Ну, не знаю… мы лежали лицом друг к другу, я прижал ее, она уткнулась в меня лицом, а потом… потом… потом не помню, наверное, уснул, словно провалился во что-то… А! Еще, перед тем как совсем отключиться, висок запульсировал, я испугаться даже успел, неужели сейчас опять начнется, а потом… всё.