Я написал книгу

Мысль об отравлении пришла мне сразу, едва я начал тяготиться походами в магазин, либо всего-навсего прохождению через двор, где всегда имелось несколько завсегдатаев, глазеющих по сторонам и не упускающих возможность посплетничать. Но потом я ее отверг, как несостоятельную: ехать в море мне тоже не хотелось до чертиков.

Мой родной город некогда считался столицей всей Карелии, был губернским, но сдувался, сдувался, пока в него не наехала чертова уйма чурок, и он сдулся окончательно. Это случилось, конечно, уже в новейшее время: при Ельцине началось, при Путине продолжилось, при его последователе развилось и должно было дойти до точки невозврата при очередном Путине.

Вообще, древние людские поселения хиреют с непостижимой быстротой. Еще каких-то тридцать лет назад трубили трудовые победы какие-то совхозы, какие-то мелиоративные предприятия, фабрики, лесопереработка – и, вдруг, все закончилось. «Куда приходят евреи, там кончается жизнь», – объяснил ситуацию какой-то дядька с пылким взором строгих глаз с какой-то интернетовской страницы. Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию тоже евреи замутили. Ну, а я не очень знаю, кто такие, эти евреи. Будучи в Израиле, сравнивал виды жителей мусульманского и христианского кварталов. Конечно, делал это исподволь, тайно, но вывод вынес для себя один: внешностью они ничем друг от друга не отличаются. Только одни по природе своей ежеминутно «аллаха» поминают, другие по природе своей «аллаха» не поминают.

Ну, а наши евреи – это, скорее, модное течение былых потомков царских жидов. Вредные они люди, ну так не стоит с ними водиться. Но нельзя, не по понятиям. И тот дядька с интернета – тоже, наверно, еврей.

Да и пес с ними, мой родной город загнулся не от этого. Причина в другом.

– Look at the earth from the outer space

Everyone must find the place

Give me time and give me space

Give me real, don’t give me fake

Give me strength reserve control

Give me heart and give me soul

Give me time give us a kiss

Tell me your own politik

And open your eyes.

Coldplay – Politik –

Посмотри на землю извне

Каждый обязан найти место

Только дайте мне время и дайте мне пространство

Дайте мне реальность, и не давайте подделку

Дайте мне силу сохранить контроль

Дайте мне сердце и дайте мне душу

Дайте мне время дать нам поцелуй

Расскажите мне про вашу собственную politik

И откройте глаза.

– Перевод -

Это я пропел лесным птичкам, и они прониклись и перестали предлагать мне выпить. Я вернулся домой и отправил отредактированную рукопись в издательство «Эксмо», а также в некий «Лениздат». Адресов других издательств я пока не нашел.

Помещенную в Самиздате книгу кто-то читал, теперь их там было две, поэтому народ мог выбирать. Мне даже пришел отзыв, что «язык связный, а мистика просто порадовала», я воодушевился, но ненадолго. Какое уж там воодушевление, когда что-то странное происходило вокруг.

Наш дом построен на костях. Вполне возможно, конечно, что не на самих костях, а где-то рядом, но местоположение людских захоронений лагерной поры второй мировой войны было здесь поблизости. Военнопленные из лагеря помирали от ранений и болезней, и их по соседству с этим лагерем и хоронили. Устройством всего этого непотребства занимались, в основном, финны, которые вели документы строгой отчетности: где, кого и сколько заключенных похоронили. Но приезжали фашисты, то есть немецкие фашисты, и вносили некую путанность в строгий порядок. Они почему-то не очень считались с людьми, тем более, с умершими людьми, поэтому при их визитах подчиненные им румыны из частей обслуживания закапывали павших, где попало.

Ну, а пришли наши, лагерь разогнали – ничем выдающимся он не выделялся, так – tyrma, если говорить по-фински. Название вполне срасталось с библейским понятием тюрьмы, о чем мог сказать праязык санскрит tyak(tar) – оставляющий, отказывающийся, ну а maa – это, как водится, «земля». Суффикс tar отчего-то всегда тяготел к женскому полу, будто бы в незапамятные времена в тюрьмах сидели одни девчонки. Парни, вероятно, свой преступный промысел искупали смертью.

Наши на разгоне тюрьмы не успокоились, сравняли ее с землей вместе с упокоенными в ней и поехали с песней «Катюшей» дальше карелов освобождать от векового финского рабства. Вот и вся тюремная история, поставили бараки, детский садик, потом кооперативные гаражи, а потом уже и три пятиэтажки – наши дома – и прочие индивидуальные коттеджи. Район сделался «Нахаловка», потому что добрая часть закрывшихся предприятий выдавила из себя начальственным людям частные особняки, образовавшиеся в нашем микрорайоне.