Я (не) буду твоей

— Дорогие жених и невеста! — начинает бодрый женский голос. Догадываюсь, что это регистратор в загсе. Не вижу ее, только слышу. Перед глазами одно сплошное серое пятно с пляшущими букашками. — В жизни каждого человека случаются памятные события, оставляющие теплые впечатления…

Она что-то еще говорит. Весело, задорно, как будто сегодня праздник. Но у меня не праздник, у меня траур.

— Согласны ли вы, Марат, взять в законные жены Дарью?

Она задаёт вопрос Керимову, но он пулей летит в меня. Едва удаётся держать открытыми свинцовые веки.

— Да, согласен, — еще одним выстрелом попадает в меня его ответ.

— Согласны ли вы, Дарья, взять в законные мужья Марата?

Новый выстрел. Ровно в грудь. Из раны на красивое белое платье ручьём льётся багровая кровь. В ушах звенит, перед глазами окончательно темнеет.

Я должна что-то ответить, но язык будто прирос к нёбу. Мое молчание затягивается. В бок прилетает ощутимый толчок от Марата. Дергаюсь. Это помогает прийти в себя, комната восстанавливает свои очертания.

— Согласна, — срывается с онемевших губ.

Ну вот и все. Я вышла замуж за Марата Керимова.

Глава 56. Свадьба

Блеск, шик, роскошь, пафос — это моя свадьба.

Мишура, фальшивые улыбки, льстивые тосты и пожелания — это тоже моя свадьба.

Сегодняшний день нужно просто пережить. Я твержу себе это каждые пятнадцать минут. Каждый отвратный поцелуй с Маратом под пьяный крик «Горько!». Каждый дебильный конкурс, устраиваемый ведущим.

А мой жених, вернее, уже муж, как будто специально громче всех смеется и шире всех улыбается. Назло мне это делает. Его показушное «счастье» настолько фальшивое, что смотреть невозможно.

— Мне кажется, или ты грустишь? — Марат склоняется над моим ухом во время очередного дебильного конкурса, устраиваемого ведущим для гостей.

— Что ты, я счастлива, как никогда!

— Почему не пьёшь шампанское?

— А почему я должна его пить?

— Сегодня же наша свадьба. Долгожданная.

— И что?

— На свадьбах принято пить шампанское. А у нас оно самое лучшее — «Моэт»!

На этих словах Марат берет со стола бутылку и наливает мне в бокал.

— Я не люблю шампанское.

— Тогда вина?

Вот же прицепился. Ему прямо не терпится напоить меня алкоголем.

— Мой дорогой муж, — растягиваю губы в самой приторной улыбке, какой только могу. — Если бы ты чаще со мной общался, то знал бы, что я не пью алкоголь. Вообще, — вру.

Керимов удивленно приподнимает вверх бровь.

— Мне это определенно нравится! Но по случаю нашей свадьбы нужно выпить бокальчик. За нашу долгую и счастливую жизнь.

Керимов поднимает свой бокал шампанского и выжидающе смотрит на меня. Это какая-то проверка? Ну ладно. Беру в руки бокал, который Марат только что мне пополнил, и тоже поднимаю вверх.

— За нашу долгую и счастливую жизнь! — вторю ему, чокаюсь и, глядя ровно в глаза, осушаю до дна.

С громким стуком возвращаю фужер на стол. Марат, видимо, удовлетворившись тем, что я выпила алкоголь, делает глоток из своего бокала.

— Я могу отлучиться в дамскую комнату?

— Тебя проводить, милая?

— Можешь еще и платье мне подержать, пока я буду писать, — саркастично замечаю. — Это так романтично!

Ухмыляется. Встаю со стула и выжидающе гляжу на Марата, мол, идёшь со мной? Не поднимается следом. Тогда разворачиваюсь и тороплюсь в сторону туалетов. Там быстро мою руки, закрываюсь в кабинке и засовываю в рот два пальца, вызывая рвоту. Шампанское незамедлительно покидает желудок вместе со средиземноморским салатом и лобстерами. После приваливаюсь спиной к двери туалетной кабинки, чтобы сдержать нарастающую в теле панику.

Мне не нравится то, как Марат смотрит на меня и разговаривает. Очевидно, что он зол, обижен, разъярен. Я ему изменяла, так он думает. За его спиной с другим крутила. Не простит. Такие, как Марат Керимов, ничего не забывают и ничего не прощают. Он будет мстить мне. Долго, изощренно, хладнокровно. Остается только догадываться, какой ад Марат мне устроит. И это будет длиться вечно. Такова цена, которую я должна заплатить за спасение Вити от тюрьмы.

Из-под закрытых век по щекам стекают одинокие слезинки. Без Вити я не живу, а существую. Он снится мне каждую ночь. Во снах мы вместе и счастливы. Снится его такой любимый запах, его тёплые объятия. Голос снится. Он называет меня «малыш» и признаётся в любви.

Но потом звенит будильник, и я вынуждена возвращаться в жестокую реальность, где существую, как робот.

Вытерев с щёк слезы, поворачиваю замок и выхожу из кабинки. Оглядываю себя в зеркало, поправляю фату и возвращаюсь в зал ресторана фешенебельного московского отеля, так придирчиво выбираемого Риммой Айдаровной для свадьбы сына.

— Дорогая, я уже стал волноваться, — нарочито обеспокоенно произносит Марат, когда я возвращаюсь за наш столик молодоженов.

— Знаешь, как сложно писать в свадебном платье?

— Не знаю.

— Если бы ты пошел со мной, чтобы его подержать, то я справилась бы быстрее.

— Я не хочу держать твоё платье, я хочу его с тебя снимать.