Я не я

Повсеместно было распространено представление, что обилие еды в первый день Нового года может обеспечить и обилие пищи в течение всего года. В Шотландии в прошлом в день Нового года все дома были открыты для посетителей. Каждый пришедший с поздравлениями должен был обязательно съесть ложку овсяной или ячменной каши, как залог изобилия, и выпить глоток эля.

В Средневековье было в обычае в день Нового года собираться всей семьёй вокруг большого стола, чтобы выпить кубок эля, приправленного пряностями. Хозяин дома говорил «За ваше здоровье!», отпивая глоток из кубка, и передавал его по кругу. Каждый из присутствующих по очереди отпивал из него по глотку с теми же словами.

Но основная яркая часть праздника проходила, как и в наши дни, на улице, вне зависимости от погодных условий с традиционным пожеланием шотландцев друг другу: «Lang may yer lum reek!». Это означает: «Пусть из вашей трубы долго идет дым», то есть пусть в доме долго будут достаток и тепло. Ведь главный символ праздника — огонь. Оттого и ждут с нетерпением самый впечатляющий обычай — факельное шествие.

Очередной день Хогманай в Крейгмилларе выдался шумным и веселым, впрочем, как обычно. Но для Джессики Паркенс это был первый встреченный ею Новый год в средневековой Шотландии. Поэтому он был особенным для ее восприятия: загадочным и ошеломляющим, традиционно предсказуемым и в то же время преподносящем сюрпризы.

Сегодня все дарили друг другу улыбки и искренние традиционные пожелания. Все искрились счастьем и радостным настроением. Даже Маргарет Маккоул несколько сменила свое обращение к супруге Дункана, стала мягче и словоохотливее в присутствии Джессики. Вдова как то по-особенному ласково общалась и с Локсли в этот день, что не ускользнуло от Джесс и вызвало двоякое чувство: с одной стороны, радость осознания, что возможно в сердце вдовствующей родственницы Дункана возгорается искорка женского тепла по отношению к Мораю, с другой — невольная горечь ревности к человеку, к которому сама испытывала глубокую симпатию.

После шумного факельного шествия, которое привело Джессику в восторг, начались ритуальные сборища, так называемые горские игры, во время которых можно было наблюдать за состязаниями волынщиков, танцоров и силачей, «метающих ствол» (как объяснила ей Нормина до недавнего времени для последнего вида соревнований использовали не бревна, а вырванные ноги у только что забитой коровы).

Локсли был несколько расстроен, что не смог принять участие в состязании силачей, Иэгэн дал ему совет быть благоразумным и позволить телу окрепнуть и принять нормальную форму до начала армейской жизни.

Зато Гавин отличился в этом соревновании — занял первое место среди верзил, метающих ствол. Дружное одобрительное улюлюканье женской аудитории победителю, заставило и Бренну украдкой взглянуть на даннотаровца из подлобья, что вызвало на лице Джессики, заметившей этот взгляд, ликующую улыбку — не зря она с Норминой приложила столько усилий выманить девушку на всеобщее гуляние.

Невозможно отпраздновать Хогманай без зажигательных и веселых шотландских танцев. Особенно часто музыканты Крейгмиллара исполняли два основных — кейли (ceilidh), парный танец ирландского происхождения, нечто среднее между полькой и вальсом, и массовый шотландский сельский танец «Обдери иву» (Strip the Willow), тоже временами напоминающий польку. Местные шутники, подогретые несколькими пинтами пива, иной раз называли этот танец Strip the Widow, в переводе — «раздень вдовушку». Джессика изучала движения пляски взглядом: «дамы и кавалеры» в ярких национальных нарядах, стоя напротив друг друга, образуют два ряда, и чем эти ряды длиннее, тем больше радости испытывают участники и зрители танца. Конечно, самая большая протяженность образуется на Хогманай.

Вообще, надо сказать, танцевальные традиции Шотландии до сих пор очень сильны и заслуживают отдельного разговора. Теперь Джессика Паркенс понимала, что легенды недаром рассказывают о свободолюбивых шотландцах, которым удавалось именно в танце, часто имитирующем боевые действия, наиболее ярко отобразить всю силу своей любви к отчизне.

Тут, в Крейгмилларе, Джессика стала свидетелем того, как в едином порыве участники праздника тысячами децибелов своих голосов затянули традиционную хогманайскую старинную шотландскую балладу Auld Lang Syne («Дни давно минувшие»), слова которой по ее мотивам были увековечены тем же Робертом Бёрнсом:

Забыть ли старую любовь

И не грустить о ней?

Забыть ли старую любовь

И дружбу прежних дней?

За дружбу старую —

До дна!

За счастье прежних дней!

С тобой мы выпьем, старина,

За счастье прежних дней.

Побольше кружки приготовь

И доверху налей.

Мы пьем за старую любовь,

За дружбу прежних дней.

С тобой топтали мы вдвоем

Траву родных полей,

Но не один крутой подъем

Мы взяли с юных дней.

Переплывали мы не раз

С тобой через ручей.

Но море разделило нас,

Товарищ юных дней…