Я не отдам тебя, Босс

Таня – не дура. Обязана сообразить, что я таким образом пытаюсь разбавить нашу интимную жизнь. Безусловно – это лишь официальная версия. Правда же, достаточно неприглядна. Я просто хочу, вот так по-детски, поманить Инну. Стать тем мальчишкой, который дергал за косички понравившуюся девочку. Дразнить её. Сделать намного больнее, чем сделала она мне, своим поцелуем на этой треклятой парковке, с этим чертовым аудитором.

– Прямо здесь? – Волкова бесспорно удивлена.

Ранее мой кабинет был неприкосновенным для нее местом. Здесь я мог смаковать воспоминаниями о том, как опробовал каждый угол с Разумовской. Здесь был мой уголок памяти. Но сейчас я планомерно рушил своё капище, чтобы потом воздвигнуть новое. Гораздо величественнее предыдущего. Дабы, сидя у камина на пенсии, воплощать в голове эти моменты и жить ними, когда старая задница будет не способна на что-то большее.

– Мне позвать кого-то другого? – моя фраза действует на Таню, как спусковой крючок. В ней снова включается кошечка, соблазнительная и грациозная, как считает она сама, и эта кошка, готова на всё ради своего хозяина.

Медленно встает со стула, плавно стягивает с плеч свой белоснежный кардиган, небрежно бросая его где-то в стороне. Вытягивает тонкую блузку из брюк, расстегивает круглые жемчужные пуговки и распахивает, обнажая прикрытую белым кружевным бюстгальтером, грудь.

Наблюдаю за стриптизом, ясно осознавая, что мало что чувствую по отношению к своему заместителю. Даже физиология не отзывается должным образом и сердце стучит ровно, будто и не было у меня никакой аритмии, когда рядом стояла Инна.

Волкова, пока я отвлекаюсь на размышления, оказывается возле меня. Разворачивает к себе моё кресло, тонкими крючковатыми пальцами оглаживает грудь сквозь ткань офисной рубашки, но не спешит избавлять меня от нее, а тянет руки к ремню брюк и ширинке, ловко управляясь с пряжкой и молнией.

Развалившись в кресле, я прикрываю глаза и представляю совершенно другую женщину на её месте. Чувствую горячие поцелуе на шеи. Как меня, наконец, избавляют от рубашки и млею от прикосновений, в своих мечтах надеясь, что стоит открыть глаза, как передо мной предстанет Инна.

– Милый, ты забыл дома папку…– подпрыгиваю на месте, ожидая услышать кого угодно, но только не Нину. – Я решила привезти…

Подскакиваю, роняю расстегнутые штаны и смотрю прямо на свою жену, в глазах которой начинают дребезжать слезы.

Губы вмиг пересыхают и слова напрочь вылетают из головы. Я миллионы раз видел похожие сцены в кинофильмах, но здесь и сейчас, всё было абсолютно по-другому. Нельзя молчать, но и что говорить в своё оправдание – я не знал. Если в пятницу в мои объяснения Нина с легкостью поверила, не застав компрометирующую картину, то на данный момент оправдания были пусты. Я капитально облажался.

Нина выскакивает из кабинета пробкой от шампанского. Я тут же намереваюсь пуститься в погоню, но путаюсь в штанах и теряю ценное время, пытаясь их поднять и застегнуть.

Моя жена должна меня выслушать. Я, как и все обвиняемые, имею право на последнее слово и амнистию, если показания окажутся правдивы. Уж я постараюсь доказать ей, что увиденное не больше, чем тщательно спланированный спектакль. От части ведь так и было!

Да и что за дурацкая привычка убегать?! Какого хр*на она вообще приперлась в офис и где, спрашивается, шляется Инна?! Почему не задержала Нину?! Почему костьми не легла, чтобы не допустить моего промаха?!

На Таню все это время, я стараюсь не смотреть. Но когда все-таки невольно поворачиваюсь, то вижу её счастливую и беззаботную улыбку на тонких губах. Она радуется моему провалу и даже не собирается этого скрывать!

– Вот и всё, Горев, – её голос напоминает мне змеиное шипение. А я терпеть не могу змей, как и всех остальных рептилий. – Для нашего счастья нет больше преград. Ты мой и только мой.

Глава девятнадцатая

Инна

Новый парфюм нашего главбуха явно произвели, чтобы использовать как оружие массового поражения. Пока я сидела и ждала нужные для отчета бумаги, миллион раз пожалела, что не взяла с собой платочек, которым прикрыв нос, смогла бы хоть как-то спастись, от этого ужасного удушающего запаха. Мне даже пришлось пожаловаться остальным «пресмыкающимся» в бухгалтерии на духоту и под этим предлогом открыть настежь окно. Но чистый воздух, прогретый ярким летним солнцем, ситуацию исправить не смог.

То и дело глотая слюну, чтобы протолкнуть застрявший в горле ком тошноты, я считала минуты до конца аудиенции с Галиной Юрьевной. Но старая стерва явно наслаждалась моими мучениями. Иначе, объяснить её подлые улыбочки, бросаемые в мою сторону, и медлительность, подходящую больше для ленивца, я не могла.

Получив необходимые бумаги, выскочила без промедления в коридор, жадными глотками вдыхая свежий воздух, не успевший пропитаться этой кошмарной вонью. Еще немного и я бы украсила коричневую напольную плитку в бухгалтерии, содержимым своего желудка.