Я не отдам тебя, Босс

Скрылась в туалете, кинув папку на умывальник и включив ледяную воду, поставила ладошки под мощную струю. После, свои ледяные руки приложила к щекам и обтерла покрасневшую шею. Хоть так, ибо наличие макияжа не давало умыться полноценно.

Уже собралась уходить, даже папку подхватила и подмышку сунула, но тихий всхлип заставил притормозить. Решив, что мне показалось, сделала пару шагов к двери, но хлюпанье вновь повторилось. Уже гораздо ярче и сильнее, но по-прежнему приглушенно, будто кто-то пытался скрыть своё пребывание в женском туалете, но давящая боль в груди лишь усиливала рыдания.

Я прошлась вдоль ряда кабинок и на последней, в самом дальнем углу, обнаружила запертую дверцу. Дёрнула несколько раз, про себя удивляясь своему не понятно откуда возникшему, альтруизму и тихонько постучала.

– С Вами все в порядке? – спросила я, но ответом был очередной тоненький всхлип. – Может успокоительного? Воды?

Боже, Разумовская, ну зачем ты лезешь?! Шла себе и иди дальше, не наживая, на свою бедовую голову, новых проблем. У тебя много работы, в планере уйма задач, которые уже не горят, а пылают синим пламенем. А ты тут сидишь и пытаешься вытащить из туалетной кабинки незнакомого тебе человека, бьющегося в истерике.

– Уходите!

У незнакомки отчего-то слишком знакомый голос. Пусть и хриплый от слез, но не настолько, чтобы не узнать женщину, с которой я, в последнее время, провела много часов, организовывая праздник начальству.

– Нина? Нина, открой. Это я – Инна.

Замираю в ожидании, но замок щелкает и дверь медленно отворяется, открывая мне неприглядную картину.

Нина сидит на крышке унитаза. Такая вся маленькая, сгорбившаяся, осунувшаяся от едва сдерживаемых слез. Тело женщины трясет крупная дрожь и она, обхватив себя руками, раскачивается со стороны в сторону, напоминая мне душевнобольных в стадии рецидива.

– Что случилось? – я стою не в силах пошевелиться и сделать хоть что-то.

Надо бы успокоить Нину. Но позволит ли она мне находиться с ней рядом, после наших пятничных разговоров?! Пусть и дверь без лишних разговоров открыла, стоило только ей было услышать моё имя.

– Он там…с ней…без штанов, – я понимала Нину через слово, но большого труда не стоит догадаться, что Горев совсем слетел с катушек, решив трахнуть Волкову у себя в кабинете и не заперев дверь. А Нина, собственно, своими глазами удостоверилась, что верностью, в их семейной жизни, и не пахло.

– Ясно, – сказала я, почесав кончиком указательного пальца бровь, в знак глубокого мыслительного процесса.

Оставить Нину одну в таком состоянии – я не могла. До обеда была еще прорва времени и отвезти её к себе домой- тоже не представляло быть возможным. Оставить в туалете? Выход еще хуже!

Твоя же мать, Горев! Почему, с твоим появлением в моей жизни, проблемы не растворяются, а наоборот множатся, как снежный ком?! Казалось бы, я уже умыла руки, ушла, как полагается, зарвавшейся любовнице, но бумеранги всё летят и летят, продолжая бить в затылок. Как напоминание, чтобы больше неповадно было.

– Нина, послушай меня, – попыталась я дозваться до плачущей женщины. – Нина!

Горева подняла на меня напрочь стеклянные глаза и кивнула, таким образом обозначив, что слышит меня.

– Я отойду на минуту, закройся и сиди тут тихо. Я так понимаю, ты мужа сейчас видеть не хочешь?!

Нина испуганно вздрогнула и остервенело замотала отрицательно головой, сжимаясь еще сильнее.

– Тогда делай, как говорю. Я выведу тебя отсюда, а потом найду способ отвезти куда-то. Детям звонила?

– Нет, – жалобно тянет женщина.

– Хорошо. Только, пожалуйста, без глупостей, ладно?

– Зачем? – спрашивает Горева.

– Зачем без глупостей?

– Зачем ты мне помогаешь? – интересуется Нина.

– Грехи замаливаю, – недовольно бубню я.

Вранье, конечно. Я сама задаюсь этим вопросом, и сама не могу на него ответить. Зачем я вообще, в тот злополучный день, позвонила ей и пригласила на встречу?! Если бы не этот мой поступок, я бы смогла избежать множество проблем. Довольствовалась бы мимолетным вниманием Димы, жила бы в своей дорогой квартире и горя не знала.

Ну, как не знала… Знала бы, бесспорно. Горько ревела бы в подушку, чтобы на утро делать вид, что всё прекрасно и замечательно, отсчитывая время и ожидая, когда любовник устанет со мной играть и уйдет, хлопнув дверью. Мда… Молодец, Инна. Во всём идешь на опережение.

Инна

Волкова сидела в приёмной на диванчике и попивала кофеек. Я намеренно проигнорировала её присутствие и прямиком направилась в кабинет Горева, но опростоволосившегося муженька Нины на месте не оказалось. Стало быть, жену побежал догонять. Ничего разумного и Гореву не чуждо. Не весь еще мозг королевишна промыла.

– Где Дмитрий Александрович? – спрашиваю я, для поддержания легенды и, присаживаюсь в своё офисное кресло, скрестив руки на груди.

– Забыла добавить: «Татьяна Викторовна». Больше уважения, Разумовская. И начальство к тебе потянется, – усмехается змея, медленными глотками потягивая кофе.

Интересно, она с нашей главбухшей уже нашла общий язык?! Змея со змеей должны понимать друг друга с полуслова.