Я не продаюсь (СИ)

За завтраком она всё так же весело щебетала и улыбалась, а потом предложила помочь с приготовлением к приёму. И я согласилась. Всё равно у меня выбирать особо не из чего: большая часть вещей осталась в доме и была продана вместе с ним.

Определилась я быстро. Как только увидела строгое чёрное платье до колен с небольшим клиновидным вырезом, так сразу решила — его и надену. Но Сьюзи мой выбор не одобрила, настаивая на бежевом платье с пышной юбкой, открывающем плечи и спину.

— Слишком строгое. Тебе же не сорок лет. И к ожерелью не подходит.

Но я упрямо стояла на своём. Да и подарок надевать не собиралась. Она стала настаивать, в итоге мы окончательно рассорились, и подготовка прошла в тишине. И сейчас Сьюзи заканчивала с причёской. Сначала я пыталась справиться сама, но руки дрожали и то тут, то там вылезали «петухи». Тогда она молча подошла, отобрала расчёску и шпильки, обронила, подталкивая к стулу:

— Сядь.

И даже не попыталась, как обычно, убедить оставить волосы распущенными. Значит, обиделась по-настоящему. И вроде нужно извиниться, сказать хотя бы короткое: «Прости». Только я не считала себя неправой.

Сьюзи вздыхает, и я понимаю — сейчас опять будет читать нотации. Лучше бы так и обижалась дальше.

— Да не дуйся ты, — говорит она тихо, осторожно вставляя шпильку. — Я же добра тебе желаю.

Но я упорно молчу, просто боюсь, что опять скажу что-нибудь не то.

— Хитрее нужно быть, Мила. Лаской ведь большего добиться можно.

Лаской?

Ну, уж нет. Стоит только вспомнить вчерашний поцелуй и сразу становится ясно, чем всё это может закончиться. Только я с этим торопиться не хочу.

— И не кривись так. Просто попробуй хотя бы раз быть с ним нежнее. Улыбайся чаще. Соглашайся, но не во всём. В конце концов, раньше девушек часто против воли замуж отдавали и ничего, жили как-то. А некоторые очень даже неплохо.

Я так и представила, как постоянно улыбаюсь, словно умалишённая, и твержу:

— Да, милый. Конечно.

И губы сами растянулись в улыбке.

А что? Это тоже выход. Уверена, он не выдержит первым.

— Только не так, как сейчас. Выглядит, если честно, немного пугающе.

Я всё же смотрю в зеркало. Ну да, вышло как-то слишком кровожадно.

— А мне нравится, — признаюсь, пробуя другие варианты улыбок.

— Мила! Ну, я же серьёзно. А ты!..

Шпильки и расчёска с тихим стуком падают на столик, и я резко оборачиваюсь, чтобы остановить её.

— Подожди, я попробую. Правда, только не уходи.

Она замирает на полпути к двери, оборачивается, глядит недоверчиво.

— Обещаешь?

— Угу. И даже надену этот жуткий ошейник.

Киваю в сторону ожерелья.

— Ну, какой же он жуткий, Мила! — возражает она.

— То есть то, что он похож на ошейник, ты не отрицаешь? — уточняю с улыбкой.

Она вздыхает и возвращается.

— Повернись, — командует строго.

Я послушно выполняю приказ, смело гляжу в глаза своему отражению и подмигиваю. Посмотрим, женишок, кто кого доведёт первым.

И когда опять звонит незнакомый номер, тут же беру и воркую нежно:

— Да, милый?

А в ответ — тишина, и длится она подозрительно долго.

— Кажется, что-то со связью, — говорю со вздохом, глядя с улыбкой в отражение.

Сьюзи хмурится, но молчит. Зато у моего жениха, наконец, прорезается голос, и я слышу тихое:

— Камилла?

— Конечно. А ты разве не мне звонишь?

В моём голосе столько мёда, что, кажется, за полчаса можно заработать диабет. И его это, видимо, настораживает.

— Кхм.

Он опять молчит, то ли подбирает слова, то ли танцует от радости джигу.

Подруга грозит мне кулаком, произнося по слогам тихое:

— Идиотка.

Но я лишь беззаботно пожимаю плечами. В конце концов, она сама посоветовала сменить тактику и быть хитрее. А я всего лишь воспользовалась её советом. Пусть и не совсем так, как рассчитывала она.

— Я уже приехал и жду внизу.

— Сейчас спущусь, милый, — воркую нежно и отключаюсь прежде, чем он успеет что-то сказать.

Улыбаюсь победно своему отражению. А это оказалось не так уж сложно.

Встаю, но Сьюзи не даёт мне сделать и шага, решительно преграждая дорогу.

— Ты что творишь?

— Всего лишь слушаюсь твоих советов, — возражаю беспечно я, решительно оттесняя её.

И слышу в спину тихое:

— Камилла.

Ничего. Раз ему не нравится, когда я возражаю, пусть терпит меня такой.

Он ждёт у подножия лестницы и опять с букетом. В этот раз это белые тюльпаны. При виде меня он замирает, не отрывая взгляда. И я на семьдесят процентов уверена, что дело в улыбке, которая не сходит с моего лица.

— Какие красивые, — говорю с притворной радостью, забирая цветы.

И тут же зарываюсь в них носом, как Сьюзи вчера.

Он удивлённо моргает, недоверчиво вглядываясь в моё лицо. И я понимаю, что перестаралась, но остановиться уже не могу.

— Что-то не так? — спрашиваю с притворным изумлением.

Он качает головой, а потом переводит взгляд куда-то за мою спину. И я слышу тихий голос подруги:

— Добрый день.

— Добрый…

— Сьюзен, — подсказывает она.

И я по голосу понимаю, что отвечает подруга с улыбкой. Но он продолжает смотреть на меня.

— А мы разве не опоздаем? — спрашиваю с притворной тревогой, вставая так, чтобы видеть обоих. — Уже двенадцать.