Я не прощу 2 (СИ)

— Не свети в глаза! — прикрываясь рукой от яркого света, рычит Соколовский.

— Андрюша, живой! — всхлипывает мать. Прижимает его к себе крепко-крепко. — Я видела новости. Я тебя мысленно похоронила…

Он морщится от боли.

— Они меня пощадили. Только сказали убираться по-хорошему… Видимо, опасно сразу столько трупов оставлять, а я слабое звено в семье Орловских.

Он выхватывает у нее из рук бутылку с водой, жадно пьет.

— Садись скорее в машину! Не хочу оставаться в таком страшном месте! — умоляет мать.

Вскоре ее машина отъезжает от кладбища и мчится по трассе.

Немного придя в себя, Андрей уверенно смотрит на темную дорогу.

— Мам, надо заехать кое-куда.

— Куда это еще?

— На дачу к тестю. Я знаю, где он хранил деньги.

— Думаешь, их никто не взял?

— Никто не знает, где он их хранил.

— Андрей, тебе мало?! Еле жив остался! На кладбище выбросили без сознания!

Но в глазах Соколовского горит привычная решимость. Синяки и ссадины — мелочи. Деньги — вот ключ к власти, ключ к новой жизни! Он не сможет помочь Мели, если не будет средств на дорогостоящие консультации и занятия со специалистами. И, возможно, деньги — путь к сыну.

Ему нужны эти деньги! Еще как нужны!

— Едем, мама! — решительно сжав кулаки, рычит он.

Глава 16

Дача тестя в одном из самых элитных столичных поселков мрачно возвышается над остальными не менее роскошными домами.

Ночью дороги пусты. Дача окружена сосновым бором. Вокруг ни души. Ближайший дом в нескольких километрах. Никому нет дела до неприметной иномарки.

— Ох, Андрюша! — причитает мать. Она, конечно, зависима от алкоголя, периодически чудит, но, когда дело касается чего-то важного, Лидия Денисовна выключает вздорную дурочку и начинает размышлять довольно здраво и хладнокровно.

Дача находится под видеонаблюдением и охраняется одним из ЧОПов. Тесть любил крепкую охрану своей территории.

Но сейчас вокруг темно. Андрей выбирается из машины и подходит к воротам. Они приоткрыты. Он понимает: здесь уже побывали до него. Отключили весь дом от электричества, чтобы не было никакой слежки. Видимо, действовали профессионалы, осторожно перерезали нужные провода, чтобы не мешали обыску и не вызывали подозрений. Только где охранники? Двое дежурных всегда были на месте. Может, их отпустили? В любом случае, Андрея они знают.

— Достань перчатки, фонарик и пакеты, — осматривая территорию, сквозь зубы цедит Соколовский.

Мать испуганно смотрит на него.

— А что, если там кто-то есть, Андрей?

— Кто не рискует, тот не выигрывает, — хмурится он.

— Я пойду с тобой, — решается Лидия Денисовна.

— Надень перчатки и постарайся ни к чему не прикасаться. К утру здесь будет весь следственный комитет, — приказывает Андрей. — Странно, что их до сих пор нет. Наверное, проводят обыск у него в штабе.

Будка, в которой обычно сидит охрана, пуста. Там темно. Камеры выключены.

Андрей с матерью крадутся в темноте по двору, проходят мимо бассейна. Андрей отводит взгляд: в бассейне плавают охранники. Оба мертвы.

— Боже мой… — прикрыв рот рукой, шепчет Лидия Денисовна, но уверенно семенит в дом следом за сыном.

Андрей знает, где тайник. Не в кабинете Орловского, и даже не в его спальне. Тайник встроен в стену за лестницей, ведущей из столовой на второй этаж.

Соколовскому так страшно, что зуб на зуб не попадает. От страха он даже не чувствует боли, а досталось ему основательно.

— Посвети, только осторожно, — шепчет он матери, когда они останавливаются под лестницей. Прощупывает стену, постукивает.

Тайник распахивается внезапно. Мать вздрагивает.

— Пакеты… — командует Соколовский.

Он чувствует, как по спине от напряжения и страха крупными каплями стекает холодный пот. Зажав в зубах фонарик, дрожащими руками на ощупь перегружает в пакет содержимое тайника.

Вот и все. Тайник пуст. Два черных пакета заполнены пачками каких-то купюр и чем-то непонятным на ощупь, скорее всего, золотыми слитками и какими-то камнями. Не время разбираться.

Андрей осторожно закрывает дверцу тайника, и они с матерью крадутся обратно. Вокруг стоит зловещая тишина. Мертвые охранники все так же плавают в бассейне.

Соколовский отводит взгляд. Не к добру эта тишина. Надо убираться.

— Скорее, мама! — подгоняет он зазевавшуюся от ужаса у бассейна мать.

Они заталкивают пакеты в багажник и садятся в машину. Мать заводит мотор, и машина отъезжает от дачи.

Вдалеке слышен вой полицейской сирены. Он все ближе.

— А вот и следственный комитет! Долго ехали, голубчики! — фыркает Соколовский. Его накрывает паника.

— Поедем другим путем! — оглядевшись по сторонам, предлагает он матери, понимая, что груз в багажнике ее машины очень опасен.

Машина матери на полной скорости несется в темноте, они боятся включать фары.

Где-то позади территорию Орловских заполняют полицейские машины. Воет сирена, бравые полицейские опечатывают территорию.

Впереди мелькают сосны. Машину, в которой едут Соколовский и его мать, подкидывает, но Лидия Денисовна крепко держит руль. Когда дело касается жизни и смерти, она готова идти напролом. Даже возраст не помеха.

Вот и трасса. Вспыхивают фары. Машина вливается в поток других автомобилей. Все по правилам.