Я не псих! Как помочь отрицающему психиатрический диагноз человеку начать лечение

Я не разделял убеждение Мэтта в его избранности и специальной миссии посланника от бога к президенту; не верил и в преследование ЦРУ и в то, что он не болен. Однако мы пришли к соглашению относительно одного пункта: важно избежать дальнейших госпитализаций. С Долорес мы сошлись на той же почве; кроме того, ее целью было устроиться на работу. Хотя вероятность ее трудоустройства в ближайшем будущем была, на мой взгляд, крайне мала, я искренне верил, что она в состоянии начать двигаться маленькими шажками в этом направлении. Как вы помните, Вики и доктор Когут решили вместе проверить, сможет ли Вики действительно обходиться без лекарств, выйдя из больницы. Мы с Генри были единодушны в том, что, принимая препараты регулярно, он не попадает в больницу, «голоса» меньше беспокоят его, страхи становятся менее выраженными, а мать перестает упрекать и скандалить на тему лечения.

Преследуя общие цели, вы можете объединить силы для совместной работы вместо того, чтобы ссориться друг с другом.

Всякий раз, когда вы видите возможность поделиться наблюдениями и мыслями, начинайте с того, во что верит и что признает ваш близкий человек. Чем больше точек соприкосновения вы найдете, тем лучше. Разделяя общие цели, вы сможете работать сообща вместо того, чтобы выяснять отношения друг с другом.

Давайте посмотрим, как распознать открывшиеся возможности и использовать их для поиска общих целей.

Выявление и использование открывшихся возможностей

Долорес полагала, что ей не удавалось найти работу из-за частых госпитализаций. Это, безусловно, было только частью проблемы (никто не может ходить на работу и лежать в больнице одновременно), точнее следствием более важных, в моем понимании, факторов. Так или иначе, она не осознавала (из-за анозогнозии) весомых причин, которые являлись препятствиями для поиска работы и мешали удержаться на полученном месте.

По рассказам членов семьи, Долорес потеряла несколько рабочих мест из-за своей болезни. Например, она начинала говорить сама с собой — вела неторопливые беседы с голосами, которые слышала. Порой ею овладевали параноидальные идеи, и она обвиняла коллег и руководителей в заговоре против нее.

Долорес не замечала симптомов расстройства, а тем более той роковой роли, которую они играли, оставляя ее без работы. Вместо этого она была уверена, что бесконечные госпитализации съедают ее время и служат источником проблем с поиском работы.

Следовательно, когда мы обсуждали стремление Долорес работать, я избегал темы симптомов и их пагубного влияния на ее увольнения (до тех пор пока она прямо не спросила моего мнения на этот счет). Вместо того чтобы толочь воду в ступе, я акцентировал внимание на виновнике, с которым мы оба были согласны: на госпитализации. Мы вынесли общий вердикт, что пребывание в больнице несовместимо с работой. Это заключение позволило мне подвести дело к формулированию соглашения о лечении, приемлемого для пациентки.

Прежде чем рассказать больше о Долорес, я остановлюсь на трех приемах, которые сам стремлюсь применять, как только вижу открывающиеся возможности — то есть когда защита ослаблена, и близкий человек становится восприимчивым к вашему мнению:

1. Сообщите пациенту, что его опыт — это нормальная реакция на ситуацию: «Я бы чувствовал себя так же на твоем месте».

2. Обсуждайте только те проблемы и симптомы, которые человек сам замечает. К примеру, жалоба: «Не могу уснуть ночью, я все время начеку, настолько мне страшно, что они нагрянут и навредят мне», — описывает бессонницу и паранойю, которые вызваны галлюцинациями. Однако в разговоре не должны звучать слова «бессонница» и «галлюцинации».

3. Примиритесь с разницей во взглядах. В каких бы ситуациях ни всплывали ваши разногласия — не доводите до ссоры!

Долорес злилась и досадовала на частые госпитализации, потому что они нарушали ее планы устроиться на работу. Я проявил сочувствие к ее переживаниям, сказав:

— Похоже, вы действительно расстроены и возмущены тем, что снова оказались в стационаре.

— Очень. Мне нужно выбраться из больницы и вернуться на работу. Я сойду с ума, если останусь здесь еще хоть немного.

— Вы чувствуете, как сходите с ума?

— Да!

— Знаете, в каком-то смысле мы похожи. Я бы тоже совершенно точно сходил с ума, будучи запертым в больнице и не имея работы. На самом деле, думаю, любой человек чувствовал бы себя так же.

Этим небольшим самораскрытием я стремился сделать опыт Долорес вариантом нормы. Затем я спросил, имелись ли еще какие-то причины, по которым ей не удавалось удержаться на работе.

Некоторые ее идеи имели смысл. Другие не подчинялись логике, были и откровенно бредовые. Наконец, попадались «зерна» смутного понимания того, что на ее постоянные увольнения могло повлиять ее дезорганизованное поведение.

Отмечая эти проблески осознания, я спросил, хочет ли она узнать мое мнение о ее проблеме (помните: мы говорим о проблеме, как она ее понимает). И она действительно хотела.