Я не сдамся!

— Верно. Пыталась выжить мать моего внука. Но я не позволю. К твоему сведению, позавчера мы сыграли свадьбу. Дима Наденьку на руках носит, а о тебе даже не помнит. Все, нет тебя. А завтра они улетают в свадебное путешествие в Грецию. Счастливые и влюбленные. А что касается тебя, то ты ответишь за свой гонор, курва деревенская.

Краем мысли Маша подумала, что, видно, Надя немного приукрасила действительность, когда говорила, что в Греции пройдет не только медовый месяц, но и само свадебное торжество. Поэтому свекровь сейчас была здесь, а не на роскошном острове. Из размышлений девушку вырвал очередной искусственный припадок свекрови.

— Я не вынесу больше оскорблений от вас, просто не вынесу, — верещала она, потому как увидела, что ее подруги нашли управляющую и теперь на всех парах несутся к кассе.

— Что случилось? — спросила запыхавшаяся Лариса Евгеньевна.

Первая подруга принялись объяснять:

— Эта женщина просто пару раз попросила вашего кассира заменить товар, потому что у нее больные суставы и самой уже тяжело бегать туда-сюда.

В дело вступила вторая:

— Причем попросила вежливо! Очень приятная женщина, всем бы таких клиентов, но ваша кассирша начала хамить и грубить в ответ. На последнюю просьбу заменить сыр с истекшим сроком годности она вообще впала в ярость и назвала клиентку падшей женщиной. Вообще, через слово там был мат. Не хочу даже повторять эти мерзости, что вылетали из ее рта, воспитание не позволяет.

— Мы будем подавать коллективную жалобу на ваш магазин! Вы своих клиентов доводите до сердечного приступа!

Маша все отрицала и видела, что управляющая ей верит, однако женщины не унимались. Их категорически не устроили обещания принять меры, провести беседу и лишить кассира премии.

— Мы требуем увольнения, иначе дойдем до высших инстанций! У вас на информационном стенде висит телефон некоего Гладинского Петра Олеговича. Вот начнем с него.

Лариса Евгеньевна аж подпрыгнула на месте, услышав фамилию супервайзера. «Во второй раз он разбираться не станет, — читала Маша мысли управляющей. — Тем более сейчас у нас есть два свидетеля, а весь скандал записан на камеру. Попробуй докажи, что ты никого не оскорбляла».

— Кристина, иди сюда, — поманила Лариса Евгеньевна вторую кассиршу, которая наблюдала за развитием событий.

Кристина была в магазине новенькой и не слишком ответственной. Без конца бегала курить, разговаривала по телефону вместо того, чтобы работать, часто ошибалась на кассе. Маша едва ее знала, потому как сама постоянно была погружена в работу.

Когда кассирша подошла ближе, управляющая расспросила ее о происходящем.

— Ну, мне неловко говорить, — начала Кристина, пряча глаза, — но Маша оскорбляла эту женщину ужасными словами… Я хотела вмешаться, но побоялась. Теперь очень об этом жалею…

— Ты готова подтвердить свои показания, если будет проверка?

— Да. Я за справедливость…

— В смысле, если будет проверка?! — возмутилась одна из подруг Диминой матери. — Мы не намерены больше терпеть наплевательское отношение к клиентам. Сейчас же позвоним вашему Гладинскому.

— Давайте подождем до завтра, — взмолилась Лариса Евгеньевна. — Обещаю, что решу этот вопрос к утру.

— Как, интересно, вы его решите?

— Уберу кассира с кассы. Больше она с клиентами работать не будет.

— В смысле? А с кем будет? То есть вы не собираетесь ее увольнять, а просто уберете с касс? У вас что, совсем никакого уважения к нам нет?? Все, я сейчас самолично позвоню вашему руководству. Плевать, что уже десять вечера, чай, этот Гладинский еще не спит. Посмотрим, как ему понравится ваше отношение к людям.

Все это время Димина мать не уставала изображать униженную и оскорбленную женщину с больными суставами, для чего даже подошла к камере поближе, чтобы ненароком не затеряться среди остальных действующих лиц.

Это был финал. Маша устала оправдываться. Что она может противопоставить трем взрослым взбешенным теткам и одной кассирше, которую наверняка заранее подкупили, чтобы она сказала все что нужно?

Лариса Евгеньевна, казалось, принимала внутри себя очень непростое решение. И здравый смысл перевесил все остальное. Из-за одной кассирши, пускай даже ценной, втягивать магазин в грандиозный скандал? Это того не стоит, незаменимых сотрудников нет.

— Я уволю ее сейчас же, — наконец произнесла она. Голос ее звучал глухо, но достаточно твердо. — Не только с кассы, но и вообще. Больше вы кассира Марию здесь не увидите. Даю вам слово.

Глава 17

Машу уволили одним днем. Сидя в комнатке управляющей, девушка хоть и пыталась сохранить самообладание, но у нее слабо получалось. Лариса Евгеньевна протянула ей салфетки и мягко, но очень жизненно поведала, почему без увольнения не обойтись:

— Маш, я все понимаю, правда. У самой бывшая свекровь — тот еще монстр. Но и меня ты пойми. Жалобы были? Были. Как бы я тебя ни защищала, они все равно записаны в базу. Из головного офиса мне звонили? Звонили. И неважно, что мы уже десять раз выяснили, чьих это рук дело. Если эти тетки позвонят супервайзеру, то тут не только твоя голова полетит, но и моя.