Я не сдамся!

Комната, где еще неделю назад жили Ульяна с Макаром, теперь пустовала и была открыта нараспашку. На прошлой неделе приходили представители опеки и забрали мальчика. Он даже не пискнул, когда незнакомые люди вели его к выходу. Стороннему наблюдателю показалось бы, что ему все равно или же он наоборот рад происходящему, но Маша прекрасно понимала его состояние. Макар чувствовал, как падает в бездну, и уже не властен над собственной жизнью. Остается только подчиниться, ведь любое сопротивление просто бесполезно. Девушка надеялась, что его горе-мать поскорее вернется, но от нее не было вестей уже шестой день. Наталья официально выселила соседку из комнаты, и дядя Юра с одним из санитаров, с которым Лизок часто захаживала в гости, освободили комнату от хлама. Оставили только два чемодана, в которые сложили все более или менее важные документы и вещи Ульяны. Также оставили книжный шкаф. «Рука не поднимается выкинуть, — сетовал Юрик, — тут столько хороших, светлых, добрых книг! И детских полно…»

В душе Маше стало так горько, что она заплакала, стоя под горячей водой. Горько было сразу от всего: от незавидной судьбы Макара, от поведения Игоря, от того, как сильно она скучает по погибшим родителям и дедушке. Затем она смыла слезы, завязала непослушные волосы в хвост и вышла из ванной с непроницаемым лицом. Как делала всегда, на протяжении всей своей жизни.

После первого практического урока, который прошел на удивление неплохо, девушка отправилась в ресторан. По понедельникам у нее был выходной, и именно поэтому она выбрала этот день для встречи с Саломатхон и ее семьей. Сидя дома, она бы точно сошла с ума, а так хоть увидит близких ей людей и порадует их по мере своих сил и возможностей.

Увидев Машу, Сурен удивился:

— Ты же сказала, что банкет назначен на пять вечера, или я уже такой старый, что все напутал?

— Все правильно помните, — улыбнулась девушка, — вы же как часы! Я просто хочу помочь с приготовлениями, да и тут с вами всяко веселее, чем дома.

Ее усадили на кухне и дали теплого травяного чаю. Посетителей было предостаточно, но и официантов тоже хватало. По понедельникам Адалхан был за управляющего, так что Маше никто работать не позволил. Даже столы для ее гостей готовили без ее участия.

— Посиди, Маша-джан, отдохни, а чай пусть смоет все твои печали, — сказал Сурен, видно, заметив, что она своя не своя, хотя и всячески пытается это скрыть.

На кухне работало радио, настроенное на местную волну, где передавали новости Чертаново. Девушка даже бровью не повела, снова услышав про криминального авторитета Дьякона и его ближайших конкурентов братьев Пироговых. Новостями о дележке района в последнее время пестрели все местные СМИ. Краем уха Маша слушала историю о становлении Дьякона, о том, как ему удалось подняться в 90-е, подмять под себя всю территорию и заставить себя уважать. За годы «правления» он также наладил тесные связи с представителями закона и порядка, в том числе с судьями и прокурорами. Поэтому предъявить ему что-либо было просто невозможно. А еще сильной стороной Дьякона всегда было отсутствие семьи. Официальную жену он завел только когда ему исполнилось сорок лет, примерно в то же время у него родился сын. Маша сразу смутно припомнила недавнюю аварию, в которой этот самый сын и погиб. Все считали это убийством, однако, как водится, ни самих убийц, ни каких-либо доказательств преступления выявить не удалось. Вроде парень был совсем молодой и бестолковый, как поговаривали местные старожилы. Когда Дьякона разбил инсульт, к «делу» сразу был приставлен единственный наследник. Не успел он пробыть на отцовском троне и полугода, как случилась та самая злополучная авария. Кто сейчас занимает бразды правления, до сих пор было доподлинно неизвестно.

Сурен периодически забегал на кухню. Услышав передачу по радио, он спросил у Маши:

— Они уже рассказали, почему его прозвали Дьяконом?

— Не-а. Верующий что ли был?

— Вроде того, — невесело усмехнулся мужчина. — Он всех, кто переходил ему дорогу, свозил в лес и под дулом пистолета заставлял рыть могилы в ряд. Когда видел, что все готово, ставил каждого спиной к отведенной яме, а затем читал длинную молитву за упокой, несколько раз перекрещивался и только тогда убивал. Потом еще приезжал на места захоронения и панихиду, говорят, пел над ними. По слухам, по молодости он посещал церковно-приходскую школу, хотел посвятить жизнь служению Богу, но что-то пошло не так. Он же сам не местный, родился где-то в Сибири, сюда, говорят, перебрался на попутках, лучшей жизни искал. Уж не знаю, правда ли все это, но биография у Дьякона — точно не соскучишься.

— Да уж… — отпивая чай, кивнула Маша. Она слушала чисто из уважения, на деле ей была абсолютно не интересна фигура какого-то бандита.

Однако на часах было только два часа дня, поэтому периодами она продолжала улавливать обрывки фраз, доносящихся из динамика.

Неожиданная фраза, сказанная диктором, заставила ее подскочить на месте.